Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
67 
Глаза Коннора были абсолютно сухими, но Памела не могла удержаться от слез.
— Когда она нажала на курок, Катриона вздрогнула всем телом, словно этот выстрел был сделан в нее. Я хотел закричать, но не мог издать ни звука из-за страха за сестру… Когда мама упала, отец вырвался из рук солдат и пытался подбежать к ней, но его тут же ударили по голове рукояткой пистолета. Потом его оттащили во двор и там повесили. Я прижал к себе Катриону, закрыл глаза… Так мы с ней и сидели, пока все не стихло.
Памела представила себе теплую весеннюю ночь, слабый ветерок, стрекотание кузнечиков… приглушенные детские рыдания, скрип веревки…
— Когда мы, наконец, вышли из убежища, то увидели, что наш дом превратился в дымящиеся развалины. Тело отца висело на дереве… В последний раз я обнял Катриону и прижал к себе, чтобы избавить ее от этого жуткого зрелища. — Он замолчал, опустил голову и с усилием продолжил: — Потом я похоронил родителей и посадил сестру в почтовый дилижанс, отправлявшийся в Лондон, с письмом к дяде, в котором просил позаботиться о ней.
— Ты был совсем один, — горестно прошептала Памела, чувствуя подкативший к горлу комок. — Как же ты справился?
Она подняла руку, чтобы погладить его по щеке, но он остановил ее.
— Мне не нужна твоя жалость. Еще меньше — твое милосердие.
— О чем ты? Какая жалость? Какое милосердие? Уверяю тебя, я не испытывала к тебе никакой жалости, когда ты пожирал глазами жену Саймона Уэскотта.
— А что ты испытывала? — спросил он, явно смущенный ее словами.
— Очень рассердилась, — нахмурилась Памела.
— Рассердилась? — удивленно переспросил он. — Потому что думала, это она подарила мне медальон? Ты решила, что она женщина из моего прошлого, с которой у меня еще не все кончено?
— Отчасти ты прав, — буркнула она, — но лишь отчасти.
— А теперь, когда ты знаешь, что она моя сестра, что ты испытываешь? — мягко улыбнулся Коннор.
Вместо того чтобы говорить о своих чувствах, Памела решила проявить их. Приподнявшись на цыпочки, она обхватила его голову и притянула к себе, чтобы поцеловать.
Глава 20
Коннор застонал от неожиданного проявления нежности и стал жадно целовать ее. Запустив руку в его шелковистые волосы, Памела сняла с них бархатный шнурок — именно этого ей хотелось весь вечер.
Он отлично умел играть роль джентльмена, но она знала, что в душе он всегда останется необузданным диким мальчишкой с мстительным блеском в глазах, сбежавшим в горы после гибели родителей. Она чувствовала эту необузданность и дикость в его поцелуях, в запахе хвои и дыма, который не могли перебить никакие изысканные сорта мыла.
В это мгновение она поняла, что не хочет приручать его. Пусть он станет еще необузданнее. Судя по его страстным объятиям, именно к этому он и стремился. По мере того как их поцелуи становились смелее и жарче, она начинала испытывать все более острое желание, а ее лоно при этом становилось влажным. Так случалось всегда, когда он целовал ее, и она ничего не могла с этим поделать — тело не слушалось доводов разума. Когда возбуждение достигло предела, он крепко обхватил руками ее упругие ягодицы и прошептал:
— Ты вся мокрая…
— Да, — призналась в своем желании близости Памела. — Это потому, что ты меня целуешь…
— Я хотел сказать, что у тебя вся юбка мокрая.
Он отстранился, недоуменно разглядывая совершенно мокрый подол ее платья. Было такое впечатление, что он в первый раз после торопливого отъезда домой, посмотрел на нее.
— Что случилось с твоим прекрасным платьем, детка? И с твоими новыми туфельками?
Взглянув на ноги, Памела с ужасом обнаружила, что ее белые атласные туфельки были заляпаны грязью. Одна жемчужная пряжка висела буквально на ниточке, подошвы начинали расползаться от влаги.
— Не знаю, — пробормотала Памела. — Должно быть, когда я пошла за тобой на берег пруда…
— А где твоя шаль? — спросил Коннор, растирая ее посиневшие от холода руки. — Что ты делаешь? Хочешь простудиться и умереть?
Памела хотела напомнить, что он так быстро высадил ее из кареты, что она не успела взять с собой шаль и муфту, но тут он подхватил ее на руки, будто она была ребенком, и понес к беседке в дорическом стиле.
Она обняла его за шею и положила голову ему на плечо, с наслаждением чувствуя исходившее от его большого тела тепло. Эти руки утешали его младшую сестру, оберегали ее в страшный момент гибели родителей.
67 
