104 
– По-моему, нет. Она не сделала никакой попытки заговорить со мной. Мне кажется, что двое из Риверсов – шпионы Дункана, – добавил Свен.
– В этом нет ничего удивительного, – сказал Доминик. – Шотландский Молот может думать головой, когда не находится в плену своих чувств.
– Один из этих людей выскользнул из лагеря прямо передо мной.
– Значит, скоро мы опять увидим Дункана. Что еще говорила Мэг?
Свен посмотрел на своего господина: тот был с ног до головы закован в броню. Свен подумал, что он не ошибся, выбирая себе хозяина.
– Ваша леди еще раз попросила позвать священника. Она сказала, что если она умрет, не исповедавшись, то будет являться им с того света.
– Мэг очень жестока, когда надо, – усмехнулся Доминик.
Свен посмотрел на Старую Гвин.
– Леди Маргарет хорошо умеет врать, правда? – спросил он.
– Нет. Она чиста, как первый подснежник.
– Она говорила правду – поэтому Риверсы и поверили ей.
– Конечно, как они могли ей не поверить? – забормотала Старая Гвин. – Какой дурак будет платить такой выкуп за бесплодную жену?
– Хватит! – прервал ее Доминик.
– Завтра они убьют ее, – продолжала Старая Гвин, не обращая внимания на слова Доминика. – Или сделают с ней такое, что ты уже не сможешь жить с Мэг как со своей женой. В замке появится новая хозяйка, и ты уберешь Мэг подальше отсюда. И вы, господин… вы наконец получите то, что хотели, – наследников.
– Саймон!
– Я думаю, что не нужно вступать в бой, который не принесет тебе ничего, – угрюмо сказал подошедший Саймон.
– Объясни свои слова.
Звук голоса Доминика заставил Саймона похолодеть.
– Ты пришел сюда за землей и сыновьями. Ты уже наполовину победил – ты владеешь землей. Если ты вступишь в бой на условиях Риверсов, ты проиграешь, а люди Блэкторна не захотят пожертвовать всем ради спасения леди Маргарет.
– Мэг сказала то же самое Риверсам.
– Это ясно как день! – Саймон начал выходить из себя. – Мэг не думает, что ты заплатишь за нее выкуп.
Доминик отвернулся от находившихся в зале людей. Он вспомнил слова Мэг: «Блэкторн твой, а наследника тебе сможет дать любое чрево». Доминик сжал кулаки. «Доминик плохо относится к тебе?» «Как Доминик относится к своей глендруидской жене? Я – его единственная надежда получить законных наследников. Мои драгоценности почти такие же красивые, как у его сокола».
В душе Доминика просыпалась ярость. «Пошлите за священником, я не могу умереть без исповеди». Она не сомневалась в его равнодушии. Она не сомневалась в новой женитьбе. И все-таки…
«Мэг, ты видела во мне больше, чем видел я сам. Ты была так щедра со мной!» Со двора донесся какой-то шум.
– Люди ждут во дворе, господин, – доложила Старая Гвин.
– Зачем?
– Они хотят что-то сказать вам. Вы теперь их господин, – ответила старая Глендруидская ведьма.
Ни слова не говоря, Доминик открыл широкую дверь, ведущую во двор. Увидев его, рыцари замолчали. Прежде чем Доминик успел заговорить, к нему подошел Гарри. В руке у него была маленькая кожаная сумка, в которой позвякивали монеты.
– Я и Адель услышали, что случилось, – проговорил он. – Они требуют очень много. Возьми это. Это немного, я знаю, но это все, что у нас есть. Когда Адели было плохо, Мэг была рядом с ней.
Гарри отошел, нр его сменил сокольничий. В руке у него была деревянная бутыль с монетами.
– Когда моему сыну было четыре года, его затоптал жеребец. Леди исцелила его, а ей самой было тогда едва девять лет. Но леди уже знала, как облегчить чужую боль.
Вслед за сокольничим стали подходить другие люди, принося свои маленькие дары, и каждый вспоминал что-то хорошее, что сделала для него Мэг:
– Она всю ночь находилась у постели моего больного отца.
– Она вылечила моего единственного сына.
– Она спасла моего ребенка.
– Она помогла мне.
Эти слова значили больше, чем любые деньги.
– Она вылечила мне руку.
– Когда моей жене было плохо, она пришла к ней.
– Все думали, что я уже покойник, но она помогла мне.
– Я слеп, но она помогла мне – иначе бы я давно умер с голоду.
Когда все сошли с крыльца, перед Домиником остался только мальчик лет девяти, держащий на поводке большую лохматую собаку. Было видно, что мальчик очень боялся заговорить с Домиником, но наконец решился. Он протянул руку – на его ладони лежало самое большое сокровище – турецкая конфета, которую он получил в день свадьбы Мэг. Конфета была надкусана с одной стороны, как будто каждый день от нее отъедали по маленькому кусочку.
104 
