16

Эмили и Даррен стояли на берегу узкой речушки, шириной не больше двух метров. Трудно было сказать, каков цвет ее вод при дневном свете. Сейчас, в пронзительном жемчужном свете луны, она отливала серебром. Берега были усыпаны низкорослой мягкой травкой с темно-зелеными мясистыми листьями, и казалось, будто богато вытканный ковер окружает поток расплавленного серебра. Единственным звуком, нарушавшим благословенную тишину этого места, было журчание воды. Эмили не слышала ни обычной переклички ночных птиц, ни трескучей песни насекомых, ни шуршания листьев под тяжелым туловищем змеи, ни иных звуков Амазонии, предупреждающих о близкой опасности…

– Как здесь красиво, – прошептала Эмили, на секунду забыв и о Даррене, и о том, что привело их сюда.

Он кивнул и молча опустил ее на ковер из темно-зеленых растений. Они оказались удивительно приятными на ощупь – теплыми и бархатистыми. Эмили сорвала один листочек и поднесла к носу. У него почти не было запаха, зато на стебельке она заметила несколько больших прозрачных капель сока.

Не говоря ни слова, Даррен забрал у нее листок и, взяв ее ладонь в свои руки, потер стеблем глубокую царапину, которая саднила со вчерашнего дня. Ладонь чуть защипало, но это была приятная боль, и Эмили с удивлением почувствовала, что рука больше не ноет.

– Я же говорил, что это волшебная травка, – улыбнулся Даррен.

Сердце Эмили забилось сильнее. Даррен сжимал ее руку в своей, словно хотел убедиться в силе чудодейственного лекарства. Эмили так и подмывало дотронуться пальцами до его щеки, провести по его волосам… Она ведь точно знает, что, несмотря на внешнюю суровость, он очень нежный… У него ласковые руки, и кожа, которая своей бархатистостью может поспорить с этой травой… Все ее тело жаждало его прикосновений, звало его в тишине влажной амазонской ночи…

– Сейчас будем лечить твою ногу, – пробормотал Даррен, и Эмили пристыженно отвела глаза.

Он ловко, не спрашивая у нее разрешения, снял с больной ноги ботинок. Прикосновение его пальцев каждый раз заставляло девушку вздрагивать. Но она изо всех сил держалась. Нельзя допустить, чтобы Даррен догадался, что происходит с ней… Пусть лучше считает ночь в селении бураку капризом светской львицы, одурманенной местным наркотиком!

Даррен зачерпнул воды в реке и осторожно промыл раны Эмили.

– Потерпи чуть-чуть, – прошептал он, когда она невольно скрипнула зубами от боли. – Скоро все закончится.

Эмили усмехнулась. Она вовсе не желает, чтобы все это быстро закончилось. Она готова стерпеть любую боль, лишь бы Даррен по-прежнему заботился о ней…

Он нарвал листьев и смочил их водой. Потом помял их немного в руках, чтобы они дали сок, и приложил к ноге Эмили. Она ощутила уже знакомое приятное пощипывание, а затем долгожданное облегчение. Чувство благодарности переполняло Эмили.

– Спасибо, – прошептала она. – Мне намного легче.

– Это мой долг, – просто ответил Даррен, и улыбка померкла на ее лице.

Его долг! Неужели она ожидала чего-то другого? Могла бы догадаться, что Даррен на многое способен из чувства долга, даже заняться ночью больной ногой женщины, к которой не испытывает никаких чувств. И если бы Шейла Булстранг стерла ногу в кровь, сейчас она бы сидела на ковре из чудесных листьев и замирала от каждого прикосновения Даррена. Сколько можно забывать о том, что Даррен в первую очередь начальник экспедиции, и для него долг важнее чувств? У него можно учиться умению думать о других, а не о себе. Ей это точно не помешало бы…

  52