98 
— Поезжай с ней куда-нибудь, Пенфелд. Забери ее из дома и поезжай. Поручаю ее тебе, найди какое-нибудь развлечение.
— Н-но, сэр, — запротестовал слуга, заикаясь от волнения, — я не гожусь для этой роли. Я не умею развлекать девушек. Да вы спросите у кого угодно, все слуги считают меня ужасно скучным человеком. Чем прикажете ее развлекать?
— Откуда мне знать, черт возьми? Отправляйся в зоопарк или на прогулку в парк, купи ей щенка, что ли! Убери ее с моих глаз! — Джастин отпустил Пенфелда и по привычке попытался взъерошить волосы, совершенно позабыв, что теперь они коротко острижены. — Твоя единственная забота — обеспечить, чтобы на ней было пальто. И шляпа, и туфли, причем пара туфель.
Джастин круто развернулся и быстро зашагал прочь, все еще сердито что-то бормоча. Пенфелд остался один, задумчиво почесал в бакенбардах, улыбнулся и сказал:
— Щенок… На мой взгляд, прекрасная идея.
Спустя восемь часов Джастин метался по гостиной, стараясь избегать взглядом часы на подставке из черного мрамора, мерно тикавшие на каминной полке. Вместе с ним несли вахту матушка и Эдит, их унизанные кольцами руки мелькали над вышиванием. Лили и Миллисент отказались ждать и удалились на покой, как только пробил час сна. Слава богу, за ними последовали все мужья, при виде которых одолевала зевота.
Часы в вестибюле, спрятанные в высоком футляре, пробили раз, другой, десять раз… Джастин не выдержал и изрыгнул проклятие. Эдит уколола палец иголкой, но герцогиня и бровью не повела.
Джастин остановился у окна, уперся руками в подоконник и мрачно уставился во двор. За морозными узорами сквозь стекло ничего нельзя было рассмотреть, ясно только, что ночь выдалась холодной. «Ну и что теперь делать? — в который раз задавался нелегким вопросом герцог. — Неужели снова придется нанимать детективов, чтобы разыскивать Эмили? Человек отправился за покупками по магазинам и исчез? Нет, ни в коем случае не следовало отпускать ее в компании с Пенфелдом. Это было глупо. С другой стороны, это же не Окленд, где может случиться черт знает что! В благополучном Лондоне везде и во всем полный порядок, да и Пенфелд чувствует себя здесь как рыба в воде».
Герцог прилагал все усилия, чтобы не поддаться панике и не отчаиваться, отказывался признать, что испытывает страх. Его мучили опасения, что Эмили вполне способна использовать представившуюся возможность, чтобы сбежать, вновь исчезнуть без следа. Да, конечно же, следовало отправиться с ней самому, даже с риском оказаться в уютной полутьме кареты наедине с манящим ароматом ее кожи. Даже с риском сидеть рядом, тесно прижавшись к ее бедру. В конце концов, эти муки не идут ни в какое сравнение с необходимостью ждать и терзаться неопределенностью.
За переживаниями сына внимательно наблюдала матушка. Вроде бы вся ушла в работу, глаза полуприкрыты, но время от времени из-под ресниц сверкает острый взгляд. По опыту Джастин знал, что герцогиню не следует недооценивать и что она не так глупа, как может иногда показаться. Оливия Коннор давно научилась скрывать природный ум за маской несколько рассеянной и туповатой хозяйки, пребывающей в вечных домашних хлопотах, но временами маска спадала, являя миру былую весьма расторопную и смекалистую продавщицу из небольшого магазина на Оксфорд-стрит, которая в свое время не только изучила без посторонней помощи генеалогические древа всех потенциальных женихов, но и сумела выйти замуж за лорда, обладавшего огромным состоянием, владельца процветающей судоходной компании. Позднее она готова была поступиться чем угодно, даже пожертвовать любовью собственного сына ради того, чтобы сохранить привязанность сурового и привередливого супруга.
Герцогиня проткнула плотную ткань длинной иглой и неожиданно спросила, не поднимая глаз:
— Тебе эта девушка не безразлична? Я правильно поняла?
— Естественно, она не может быть мне безразлична. Как-никак я прихожусь ей опекуном. Ее отец был моим лучшим другом.
— Ты хочешь сказать, что раньше никогда не видел ее?
Движение иглы действовало завораживающе, и Джастин, как загипнотизированный, не мог отвести взгляда от рук матери. Она вышивала так же легко и уверенно, как ее сын играл на фортепьяно. А что, если все рассказать ей?
Мелодичный перезвон колокольчика у двери избавил его от необходимости отвечать на непростой вопрос. Матушка замерла, Эдит и Джастин обменялись удивленным взглядом. Неумолчный звон колокольчика сопровождался стуком лошадиных копыт по дорожке от ворот к дому.
98 
