7 
Ну нет, сама кашу заварила, самой теперь и расхлебывать! И первым делом следует настоять на том, чтобы фабрика забрала обратно присланные безвкусные вещи, а вместо них поставила тот товар, что был заказан.
— Послушай, с тобой и вправду все в порядке?
Санди вздрогнула, осознав, что подруга уже давно обращается к ней, а она так ушла в собственные мысли, что не уловила ни слова.
— О да… Все прекрасно…
— Так вот, если тебе действительно понадобится помощь, я всегда могу подменить тебя на пару часов.
— Ты! — Санди в изумлении уставилась на собеседницу.
Та даже покраснела.
— И вовсе незачем делать такое лицо! — с некоторым вызовом заявила Максин. — Между прочим, у меня есть опыт: я подрабатывала в магазине, пока училась в университете.
О Господи, неужели она ненароком оскорбила Максин в лучших чувствах?
Подруга всегда казалась такой неуязвимой и хладнокровной, но на сей раз в ее взгляде определенно затаилась обида.
— Я удивилась просто потому, что у тебя и своих дел по горло, — ничуть не покривив душой, заверила ее Санди.
Рандолф Фрирз основал огромную финансовую империю, и после его смерти дочь унаследовала бизнес. А вместе с ним и попечительство над множеством благотворительных заведений, основанных ее отцом для городской бедноты.
Отец Максин принадлежал к числу филантропов старой викторианской закалки и искренне пекся не только о личном преуспевании, но и о благе ближних своих, к коим причислял всех жителей родного города. Судя по тому, что слышала Санди, Рандолф Фрирз и в прочих делах свято придерживался традиций например, всю жизнь исправно посещал церковь, а после ранней смерти жены перенес всю любовь на единственную дочь.
Максин горячо чтила память отца и старалась не посрамить его имени.
Недаром она всегда заверяла, что во всех добрых поступках нет ее личной заслуги, потому что она лишь исполняет волю покойного.
Сначала, приехав в Нейс, Мэйбл и Санди никак не могли понять, почему Максин до сих пор не замужем. Она уже приближалась к тридцатилетнему рубежу, и в ее поведении, как ни странно для столь деловой и преуспевающей женщины, явно проскальзывали материнские повадки. Да и внешней привлекательностью наследницу старого Фрирза природа отнюдь не обделила.
— Может, она просто никак не может подыскать достойного мужчину? предположила как-то Санди.
В те дни она была полностью уверена, что сама уже обрела более чем подходящего мужа в лице Крейга Перкина, и потому отчаянно жалела всех тех бедняжек, которым еще не успело так повезти.
— Гм… а может, в ее глазах ни один мужчина не способен выдержать сравнения с отцом, — с большей проницательностью заметила Мэйбл.
Так или иначе, но Максин определенно не принадлежала к числу тех, в чью личную жизнь мог беспрепятственно проникнуть любопытствующий взор. Сегодня же она казалась непривычно беззащитной, выглядела как-то мягче и даже моложе. Возможно, потому, что не стала убирать пышные волосы в обычную строгую прическу, а позволила им волной падать на плечи.
Да, даже в толпе Максин никак не могла бы остаться незамеченной.
Горделивая осанка, изящные манеры немедленно привлекали внимание окружающих — в отличие от меня, тут же решила Санди в приступе беспощадного самобичевания.
Ее темно-русые волосы никогда не привлекали второго взгляда, даже если, как сейчас, их отдельные прядки были прихотливо высветлены. В ранней юности Санди отчаянно хотелось стать повыше. Все-таки рост в пять футов четыре дюйма — явно маловат… Крошкой называл ее Крейг. Крошка, трогательно маленькая и хрупкая как фарфоровая куколка. Санди казалось, что это всего лишь попытки подольститься, утешить ее.
Правда, хотя она уродилась невысокой, зато тоненькой и стройненькой. А во всем ее облике сквозили непередаваемые нежность и мягкость, что позволило Мэйбл утверждать, будто Санди очень похожа на Соню Хэни, играющую главную роль в фильме «Серенада солнечной долины».
— Как ты прелестна, — твердил Джанфранко Грассо, сжимая ее в объятиях. Ты самая прекрасная женщина на белом свете.
Санди конечно же прекрасно понимала, что он нагло лжет, понимала и зачем ему это понадобилось. Искателю приключений не удалось обмануть ее — нет, ни на миг! — хотя при мысли о его двуличии сердце и пронзала острая боль.
Да и с чего бы ему вдруг счесть ее такой замечательной? Ведь сам Джанфранко был воплощенной мечтой любой женщины, идеал, принявший обличие античного бога, чья классическая красота в тысячу раз привлекательнее стандартной смазливости современных кинозвезд. Высокий, пропорционально сложенный, со стальными мускулами, он словно бы излучал ауру силы и притягательности. Эту ауру просто невозможно было не заметить, как, впрочем, и его самого. Порой Санди казалось, будто при одном взгляде на него она лишается последних сил и остатков самообладания, точи проиграв в незримом поединке.
7 
