Последние отзывы

  24  

— Он велел передать тебе, чтобы ты поскорее поправлялась, — сказал Толливер.

Вообще-то он не ответил на мой вопрос.

— Как у него дела с работой?

Марк несколько раз получал повышения: сперва он был мальчиком, убиравшим грязную посуду со столов, потом официантом, поваром и наконец менеджером в одном из сети семейных ресторанчиков в Далласе. Он работал там менеджером не меньше пяти лет. Для того, кто сумел закончить всего лишь четыре семестра в колледже, дела его шли совсем неплохо. Он много работал.

— Ему почти тридцать, — сказал Толливер. — Он должен уже остепениться.

Я сжала губы, чтобы промолчать. Толливер был всего на пару лет младше брата — на пару лет и несколько месяцев.

— Он встречается с кем-нибудь подходящим? — спросила я, почти уверенная, что знаю наперед ответ.

— Если и встречается, то ничего об этом не говорит. — После паузы Толливер добавил: — Кстати, о свиданиях: я наткнулся в мотеле на Манфреда.

Я чуть было не спросила, какое отношение это имеет к свиданиям, но передумала.

— Да, он заходил, — ответила я. — Сказал мне, что у Ксильды было видение или что-то в этом духе и она решила, что ей стоит приехать сюда. Он сказал, что Ксильда умирает, и, думаю, он ублажает ее, как только может. Манфред, без сомнения, хороший внук.

Толливер скептически посмотрел на меня, приподняв брови до самых волос.

— Правильно. И у Ксильды совершенно случайно было видение, что женщина, которую хочет ее внук — он считает тебя неотразимой, не притворяйся, что не знаешь этого, — нуждается в ее помощи. Ты не думаешь, что Манфред имеет отношение к видению Ксильды?

Вообще-то я чувствовала себя слегка шокированной.

— Нет, — возразила я. — Думаю, он явился сюда, потому что Ксильда велела ему явиться.

Ухмылка Толливера была чуть ли не глумливой. Всего на мгновение я почувствовала к нему сильную антипатию. Брат вскочил и начал расхаживать по палате.

— Вероятно, он ждет не дождется, когда же его бабушка умрет. Тогда он сможет прекратить возить ее повсюду и вместо этого стать твоим агентом.

— Толливер!

Он замолчал. Наконец-то.

— Ты говоришь ужасные вещи, — обиделась я. — Мы, без сомнения, видим порочную сторону человеческой натуры, снова и снова. Но хочется думать, что мы не стали от этого прожженными циниками.

— Ты ничего не замечаешь, — тихо произнес он.

— Ты замечаешь то, чего нет, — буркнула я. — Я не идиотка. Я знаю, что нравлюсь Манфреду. Я знаю также, что он любит свою бабушку и не вытащил бы ее, слабеющую, из дома в холодную погоду, если бы она не велела так поступить.

Толливер не поднимал головы и не встречался со мной глазами. Я чувствовала, что балансирую на грани и вот-вот скажу то, что столкнет нашу маленькую бочку в водопад, — то, чего я никогда не смогу взять назад. А Толливер страдает от какой-то своей ноши. Я умела читать секреты мертвых, но не могла сказать, о чем в этот момент думает мой брат. И не была до конца уверена, что хочу это знать.

— То далекое Рождество, которое праздновали только мы, было очень хорошим Рождеством, — повторил Толливер.

А потом вошла сестра, чтобы измерить мне температуру и давление, и момент был безвозвратно упущен. Толливер поправил мое одеяло, я откинулась на подушки.

— Снова идет дождь, — заметила медсестра, бросив взгляд на серое небо. — Не думаю, что он когда-нибудь прекратится.

Ни у меня, ни у Толливера не нашлось на это ответа.

Днем пришла шериф.

На ней была тяжелая уличная одежда и заляпанные грязью сапоги. Не в первый раз мне на ум пришло, что существуют места, где еще хуже, чем в этой больнице. Одним из таких мест было то, где раскапывали почти замерзшую землю в поисках улик, вдыхая вонь тел в разной степени разложения, выкладывая плохие новости семьям, которые неделями, месяцами, годами ожидали услышать что-нибудь о своих пропавших мальчиках. Да, в самом деле, лежать с сотрясением мозга и сломанной рукой в госпитале Доравилла было куда предпочтительнее.

Возможно, шериф думала так же.

— Я поблагодарю вас, если вы будете держать ваших ищущих контактов с потусторонним друзей подальше отсюда, — сердито начала она, раскусывая каждое слово, как кислые лимоны.

— Простите?

— Вашу подружку-медиума, как там ее зовут.

— Ксильда Бернардо, — произнес Толливер.

— Да, она явилась в участок и устроила там сцену.

  24