Особенно,... 
27 
– Ты устал? – спросила она Гвидо, когда он лежал возле нее и приводил дыхание в норму.
– А ты скажешь нет? – переадресовал он вопрос, на который Сара лишь улыбнулась. – У меня к тебе разговор, – сказал он, обняв ее за плечи.
– Внимательно слушаю тебя.
– Когда я был в Неаполе, говорил с Альдо. Он просил передать тебе привет от него и Марты.
– Очень мило. Обязательно передай им, что это взаимно.
– А еще Альдо сказал мне то, чего не мог сказать, когда был подростком, поскольку подобное не приветствуется в нашей семье. Теперь же он не считает возможным умалчивать факты… В общем, он поведал мне кое-что о Катарине. Оказывается, в мое отсутствие, когда наш отец был уже серьезно болен, она пользовалась его немощью и вовсю оговаривала Альдо.
– Зачем? – спросила Сара.
– Сейчас можно только догадываться. Может быть, рассчитывала на скорую кончину отца и надеялась поднять свой рейтинг в его глазах ради лишней строчки в завещании. Может, просто по скверности характера. Но Альдо говорит – а я верю собственному брату, – что Катарина тиранила его, а ее мать ей в этом способствовала.
– А не верить мне у тебя были основания? – обиженно упрекнула его Сара.
– Милая, прошу тебя, не начинай, – взмолился Гвидо. – Но я раскаиваюсь. Ведь в том, что Катарина сделала с нашим ребенком, – а Альдо уверяет меня, что все было так, как изначально говорила ты, – есть и часть моей вины, огромная часть, – с искренним сожалением произнес Гвидо.
– Будем считать, что Катарина своей смертью заплатила за все сполна, – глухо отозвалась Сара.
– Это все, что ты можешь сказать? – возмутился он.
– Ты хочешь, чтобы я тебя утешала, уверяла, что ты ни в чем не виноват? Даже не надейся. Поскольку все десять лет я винила в этом именно тебя, а не эту глупую стерву, твою кузину, – честно призналась она.
– В таком случае у меня припасено для тебя еще одно откровение, – горько проговорил Гвидо и выдержал долгую изматывающую паузу, в течение которой Сара не издала ни звука. – Когда моего отца везли в операционную, он испугался, что видит меня в последний раз, и решил признаться в том, что его очень мучает. По словам отца, не ты потребовала денег в обмен на мою свободу, а именно он заставил тебя взять чек – хотел быть уверенным, что газетчики не узнают от тебя о том, что Катарина сознательно стала виновницей гибели нашего ребенка. Отец оправдывает себя только одним: ребенка ты уже потеряла, и он счел своим долгом защитить виновного члена семьи, а поскольку ты не прижилась в нашем доме, то отец вынудил тебя, его покинуть, представив все так, будто ты променяла жизнь со мной на чек. Он полагал, что, зная это, я легче тебя забуду.
– Я так счастлива быть реабилитированной в твоих глазах, – съязвила Сара.
– Тебе не кажется, что сарказм здесь не уместен?
– Я понимаю, что следует рукоплескать тому мужеству, с которым ты признал свою ошибку. Рукоплескать и умиляться… И, смею заверить, именно так бы я и сделала, не играй вы до этого моей жизнью. Учитывая, что отец сделал это признание, по меньшей мере, пару недель назад, ты не слишком сбился с ног, чтобы поведать мне об этом. Наоборот, ты продолжал спекулировать своими обидами. Так с какой стати я стану верить твоей мнимой искренности теперь?
– Отец сказал, если бы ты согласилась остаться со мной, он сделал бы все, чтобы обезопасить тебя от каверз Катарины. Но ты выбрала чек, – напустился на нее Гвидо.
– Твой отец многое тогда наговорил – и обвинений, и уверений. Я приходила в себя после падения, вызвавшего выкидыш, и кровотечений, а он носился по моей палате в панике, как ошпаренный, озабоченный только тем, чтобы это происшествие не выплеснулось на страницы газет. Я не посчитала возможным доверить свою дальнейшую судьбу такому человеку. Поэтому взяла деньги и поспешила убраться. А если бы дождалась тебя, ты бы, может, и не дал мне этого сделать. Но и не защитил бы. Это я тоже знала наверняка. Я догадываюсь, как твои родные трактовали потом мой поступок. Что я, якобы, слишком молода еще для брака и меня ослепили деньги. Но на самом деле это ты не созрел быть мужем, отцом, главой семьи. Ты до сих пор такой, Гвидо. Теперь ты доподлинно знаешь, как все произошло, но продолжаешь выгораживать свою родню, обвиняя меня.
– Они моя семья! Как еще прикажешь поступать?
– Я тоже была твоей семьей! – воскликнула в отчаянии Сара. – Вспомни наш последний день вместе. Мы тогда пошли в спальню сразу после ланча. Ты позвал меня в постель впервые за полтора месяца. Катарина ворвалась в нашу спальню, когда мы любили друг друга. Она, конечно же, извинилась за вторжение, но продолжала лепетать, что собирается в город и просто хочет попрощаться с тобой. Ты ведь намеревался лететь в Нью-Йорк. Она знала о твоих планах, в то время как твоя жена пребывала в неведении. А когда я попросила тебя взять меня с собой, ты сказал, что нам будет полезно побыть некоторое время врозь. И это тогда, когда я тебя почти не видела. Ты постоянно отсутствовал.
27 
