159 
— Ответ прост, Цезарь. Они не уступят, значит, уступи ты. Это ведь ты внушил галлам мысль, что они должны когда-нибудь стать единым, могущественным и сильным народом. А раз уж они усвоили это, ничто не способно заставить их думать иначе. Мы, друиды, будем петь о Верцингеториге многие тысячи лет!
— Они уступят, Катбад! Должны уступить, ибо я им не уступлю. Вот почему я и пришел к тебе с просьбой. Уговори их не перечить мне больше. Иначе у меня не останется выбора и я поступлю со всей Галлией, как поступил с битуригами. Но сам я этого не хочу. В ней тогда никого не останется, кроме друидов. Что это за удел?
— Я не буду их уговаривать, — сказал Катбад.
— Тогда я начну с Карнута. Это единственное место, где до сих пор ничего не тронуто. Ваши сокровища священны и неприкосновенны. Но бросьте мне вызов — и я разграблю Карнут. Сами друиды, их жены и дети останутся невредимыми. Но Карнут потеряет все, что в нем накоплено за столетия.
— Тогда начинай. Грабь Карнут.
Цезарь вздохнул.
— Воспоминания о жестокости — плохое утешение в старости, но я сделаю то, к чему меня принуждают.
Катбад засмеялся.
— О, все это чушь! Цезарь, ты ведь хорошо знаешь, что тебя любят все боги! Зачем же ты мучаешь себя напрасными мыслями? Ты не доживешь до старости, боги этого не допустят. Они заберут тебя в зените славы. Я это провижу.
У него перехватило дыхание: Цезарь тоже смеялся.
— Вот за это благодарю тебя! Карнут спасен! — Все еще продолжая смеяться, он пошел к выходу и бросил через плечо. — Но Галлия — нет!
Весь первый месяц этой тяжелой зимы Цезарь гонял карнутов с места на место. Многие из них погибли, замерзнув в своих полях, а не от рук седьмого и четырнадцатого легионов. Они потеряли кров и не находили пристанища, ибо галлы стали вести себя по-другому. Там, где еще год назад любой беженец мог рассчитывать на приют, все двери демонстративно захлопывались, а хозяева делали вид, что к ним никто не взывает. Изнурение давало себя знать. Страх побеждал дух непокорства.
В середине апреля, в самом разгаре зимы, Цезарь оставил седьмой и четырнадцатый легионы в Кенабе на попечение Гая Требония, а сам отправился посмотреть, что происходит у ремов.
— Белловаки, — просто объяснил Дориг. — Коррей остался со своими людьми дома, вместо того чтобы идти на общий сбор в Карнут, а две тысячи, которые он послал с Коммием, и его четыре тысячи атребатов вернулись от Алезии невредимыми. Теперь Коррей и Коммий заключили союз с Амбиоригом, который возвратился с другого берега большой реки. Они рыскали по всем торфяникам Галлии Белгики в поисках людей — нервиев, эбуронов, менапиев, атватуков, кондрусов, а дальше к югу и на запад — авлерков, амбианов, моринов, веромандуев, кадетов, велиокассов. Некоторые из этих народов не пошли в Карнут, некоторые остались невредимыми, благодаря умению быстро бегать. По слухам, их собралось очень много.
— Вас атаковали? — спросил Цезарь.
— Еще нет, но я этого жду.
— Тогда первым выступлю я. Ты всегда соблюдал договоры с нами, Дориг. Теперь мой черед вступить в дело.
— Я должен предупредить тебя, Цезарь, что сигамбры весьма недовольны тем, как развиваются отношения между тобой и убиями. Убии жиреют, поставляя тебе кавалерию, а сигамбрам это не нравится. Рим, говорят они, должен оказывать внимание всем германцам.
— Означает ли это, что сигамбры готовы перейти Рейн, чтобы помочь Коррею и Коммию?
— Не исключено. Коммий и Амбиориг очень активны.
На этот раз Цезарь вызвал к себе одиннадцатый легион из Агединка и послал к Лабиену за восьмым и девятым. Гаю Фабию дали двенадцатый и шестой легионы с наказом охранять границы владений ремов по реке Матроне. Явились разведчики и сообщили, что Галлия Белгика просто кипит, так что римские легионы пришлось снова перераспределить. Седьмой от Требония пошел к Цезарю, тринадцатый передвинулся к битуригам под командованием Тита Секстия, а к Требонию двинулся пятый, «Жаворонок», в замену седьмому.
Но когда Цезарь и его четыре легиона вступили на земли белловаков, они увидели, что там почти безлюдно. В домах оставались слуги, женщины, дети, а воины ушли на большой сбор. А впереди, доложили разведчики, есть единственная сухая возвышенность, окруженная болотистыми лесами.
— Мы поступим так, — сказал Цезарь Дециму Бруту. — Вместо того чтобы идти друг за другом, мы поставим седьмой, восьмой и девятый легионы в колонны очень широким фронтом, то есть в походный квадрат. Таким образом, противник сразу увидит всю нашу силу и посчитает, что мы готовы немедленно перестроиться в полный боевой порядок. Обоз последует сзади, а за ним пойдет одиннадцатый. Его никто не увидит.
159 
