92 
– Ох, – испустил тяжкий вздох Стивен и потер спину. Ему не приходилось слышать о таком правиле, но, как известно, в чужой монастырь со своим уставом не ходят. – Что ж, лошади повезло, – сказал он, вновь взваливая на себя проклятую вязанку. – Не могли бы вы, брат Пелл, взять лошадь под уздцы?
– С превеликим удовольствием, сынок.
И они продолжили путь – Стивен обливался потом и кряхтел под тяжестью хвороста, а брат Пелл вел лошадь и беззаботно насвистывал.
Вскоре лес расступился. Стивен, которому волей-неволей приходилось смотреть в землю, видел под ногами лишь свежую сочную траву, тут и там покрытую коровьими лепешками. Когда же ему удалось поднять голову, взгляду открылись прекрасные зеленые пастбища, по которым бродили стада рыже-белых коров.
– Из молока этих коров мы и делаем наш знаменитый сыр, – пояснил брат Пелл. – Все они хорошей породы, однако самое главное – это здешняя трава. Вся напитана росой. Чувствуешь, какой сладкий запах! Кажется, сам бы поел этой травы, до того вкусно она пахнет!
Несколько раз старый монах помахал рукой, приветствуя пастухов, сидевших у ручья, в тени плакучих ив, и они ответили ему тем же.
– В этом ручье водятся здоровенные лещи, – сообщил брат Пелл. – А знал бы ты, до чего славно в тени деревьев предаваться отдохновению и размышлению, – добавил он и смущенно хихикнул. – Отдохновению и размышлению! Надо же, я едва не заговорил стихами.
– Сейчас бы я не отказался предаться отдохновению, – сквозь стиснутые зубы процедил Стивен. – Да и размышление куда более приятное занятие, чем перетаскивание тяжестей.
Тенистый, поросший мягкой шелковистой травой берег ручья казался ему земным раем.
– Ничего, сынок, идти осталось совсем недолго, – подбодрил его брат Пелл. – Посмотри, фруктовый сад уже близко.
Стивену оставалось лишь вздохнуть и мысленно начать новый научный трактат, который он озаглавил следующим образом:
«Мои путешествия в обществе скудных разумом. Часть вторая. Знакомство с монахом, обладающим коровьими мозгами.
При поверхностном взгляде создается впечатление, что сие странное создание, имеющее человеческое обличье, наделено также и здравым смыслом. Однако же стоит вступить с ним разговор, как подобная иллюзия исчезает без следа…»
Погруженный в свои печальные размышления по поводу несовершенной человеческой природы, Стивен вошел в сад, где длинными, стройными рядами стояли яблони, покрытые дивным весенним цветом. Над ними во множестве вились пчелы и порхали разноцветные бабочки. Дрожащие ноги Стивена умоляли об отдыхе, ему мучительно хотелось хотя бы на несколько минут прислониться к одному из этих благоуханных деревьев. А потом он представил себе яблоко, спелое, румяное яблоко, и рот наполнился слюной. Каким блаженством было бы сейчас впиться зубами в брызжущий соком плод. А еще лучше глотнуть холодного яблочного сидра, освежить пересохшую глотку.
Определения, которые молодой ученый давал несчастному монаху в своем трактате, становились все менее лестными.
– Долго еще до монастыря, брат Пелл?
– Да осталось всего ничего. Скажи-ка мне, мастер Стивен, как тебе удалось стать таким знатоком по части имен святых? Ведь не в обиду тебе будь сказано, у тебя еще молоко на губах не обсохло.
– Однако я достаточно взрослый, чтобы окончить колледж в Рейли. А в ваш монастырь я прибыл, чтобы стать послушником и хранителем древних рукописей.
– Святой Луйе! Так ты – тот самый парень, что должен приехать из Виргеньи! – обрадовался брат Пелл. – Наконец-то! Давно мы тебя ждем, сынок. Уже всякую надежду потеряли. Думали, может, с тобой в дороге приключилась какая беда или ты заплутал в лесу. Несколько раз посылали людей на поиски, но все они возвращались ни с чем.
– Со мной и в самом деле вышло не слишком приятное приключение, – с трудом переводя дух, сообщил Стивен. – Точнее говоря, меня схватили разбойники. Но в лесу нам встретился один… лесничий. Он освободил меня и отвез в замок… в Тор Скат.
– Благодари своего святого, парень. Это он помог тебе выйти из такой передряги целым и невредимым. Но зачем же ты сказал мне, что едешь в наш монастырь покупать сыр?
Стивену удалось немного распрямить ноющую шею и бросить на монаха недоуменный взгляд.
«Какие бы сведения вы ни сообщили сему созданию, слова, входящие в его пустую голову, незамедлительно вылетают прочь, подобно насекомым, порхающим без всякой цели. Сия прискорбная особенность порождает бесконечные недоразумения», – мысленно добавил он новые строки к своему трактату.
92 
