41 
Сержант Брейтенбах с растущей тревогой наблюдал за его приготовлениями.
— Хирург предупреждал не давать слишком большую дозу, — прошептал сержант Веркрампу. — Он говорил, что иначе можно и убить. Только по три кубика.
— У вас что, сержант, поджилки задрожали? — спросил Веркрамп. Лежавший на койке констебль неотрывно смотрел на иглу, и глаза его наполнялись ужасом.
— Я передумал! — отчаянно завопил он.
— Ничего ты не передумал, ответил Веркрамп. — Мы это делаем для твоей же пользы.
— Может быть, испробуем сперва на кафрах? — спросил сержант Брейтенбах. — А то не здорово ведь будет, если кто-нибудь из наших людей помрет.
Веркрамп на минуту-другую задумался.
— Ты прав, — согласился он в конце концов. Они отправились в камеры, расположенные на первом эта же, и ввели нескольким африканцам разные дозы апоморфина. Результаты полностью подтвердили худшие опасения сержанта Брейтенбаха. Когда третий негр подряд впал в состояние комы, Веркрамп выразил удивление, смешанное с восхищением.
— Мощная штука, — сказал он.
— Может, ограничимся только электрошоком? — спросил сержант.
— Пожалуй, — с грустью произнес Веркрамп. Ему очень хотелось потыкать в добровольных пациентов иголками. Приказав сержанту послать за полицейским хирургом, чтобы тот оформил свидетельства о смерти подопытных африканцев, лейтенант вернулся на верхний этаж и заверил пятерых добровольцев, которым должны были вводить апоморфин, что те могут не волноваться.
— Уколов не будет, — сказал он им, — вместо них применим электрошок. — И включил диапроектор. На противоположной стене камеры появилось изображение обнаженной чернокожей женщины. На эту часть эксперимента каждый из добровольцев ответил эрекцией. Веркрамп покачал головой.
— Позор! — пробормотал он, прикрепляя липкой лентой контакты электрошокового устройства к бодро настроенному члену одного из пациентов. — А теперь, — сказал он сержанту, сидевшему рядом с койкой, — каждый раз, когда будешь менять слайд, давай ему удар. Вот так, — и Веркрамп энергично завертел рукоятку генератора. Лежавший на кровати констебль задергался, как в конвульсии, и завопил. Веркрамп посмотрел на его пенис и остался доволен. — Видишь, — сказал он сержанту, — действует. — И сменил изображение.
Переходя из камеры в камеру, лейтенант Веркрамп объяснял, как надо проводить лечение, и следил за ходом эксперимента. Вслед за показом диапозитива обычно следовала эрекция, за ней — электрический удар, потом изображение менялось, повторялись эрекция и удар током — и так снова, снова и снова. По мере продолжения курса энтузиазм лейтенанта заметно возрастал.
В это время из морга возвратился сержант Брейтенбах. Он был настроен не столь оптимистически, как его начальник.
— На улице слышно, как они вопят, — прокричал он на ухо Веркрампу. Из-за криков подвергаемых лечению в коридоре верхнего этажа невозможно было ничего расслышать.
— Ну и что? — возразил Веркрамп. — Мы делаем историю.
— Мы делаем слишком много шума, — настаивал сержант.
Однако Веркрампу вопли добровольцев казались сладчайшей музыкой. Он видел себя дирижером, руководящим исполнением какой-то великой симфонии. Изображения и эрекция, удары током и вопли ассоциировались в его сознании с тем, как сменяются в симфонии времена года. В его власти всецело было вызвать весну или лето, зиму или осень или даже вообще отменить их чередование.
Через некоторое время он потребовал принести себе раскладушку и прямо в коридоре улегся на ней немного поспать.
— Я изгоняю дьявола, — повторял он про себя, мечтая о наступлении того времени, когда мир будет полностью очищен от сексуальных желаний. С этими мыслями он и заснул. Когда лейтенант проснулся, его поразила царившая вокруг тишина. Он поднялся и об наружил, что все добровольцы крепко спят, а сержанты собрались в туалете и курят.
— Почему вы прекратили лечение, черт возьми? — закричал на них Веркрамп. — Оно должно быть непрерывным, только в этом случае оно подействует. Это называется закреплением реакции.
— Чтобы продолжать, нужны свежие силы, — возразил один из сержантов. Это было похоже на признаки бунта.
— В чем дело? — сердито спросил Веркрамп. Сержант выглядел явно смущенным.
— Деликатный вопрос, — ответил в конце концов сержант Де Кок.
— А именно?
41 
