Особенно,... 
206 
— Джон Роберт, я вас совсем не знаю.
— Это я виноват.
— Конечно, я хочу познакомиться с вами поближе, это будет очень мило. Но Перл незаменима, она часть меня. Я не собираюсь от нее отказываться…
— Придется, когда ты выйдешь замуж.
— Конечно, не придется, о чем вы говорите? А насчет того, что я выйду замуж, — кажется, вам не терпелось от меня отделаться, когда вы пытались… предложить меня Тому Маккефри… а он не захотел…
— Он не захотел?
— Нет, и с какой стати, я его не виню, это была безумная идея.
— Я хотел как лучше. Может быть, когда-нибудь ты поймешь. Ты меня прощаешь?
— Да.
— Да, Джон Роберт.
— Да, Джон Роберт. А теперь я пойду.
— Нет. Не уходи. Я тебе запрещаю.
— Вы не можете мне запретить.
— Перл не такая, как ты думаешь. Она была нелояльна. Теперь я вижу, что она неподходящий человек…
— О чем вы говорите? Перл была идеальна. Она делала для меня все. Она сняла с вас все заботы…
— Ей за это хорошо платили…
— Это мерзко, так говорить!
— Она тебе завидует, ревнует, она сама сказала, сказала мне: «У нее есть все, а у меня ничего».
— Правда? Она должна бы знать: все, что мое, — и ее тоже.
— Хэтти, это не так. Будь реалисткой, тебе пора повзрослеть…
— Кажется, по-вашему, повзрослеть значит стать циничной, неблагодарной и жадной!
— У вас с ней разные судьбы, ты должна это понять.
— Вы хотите сказать, что мы занимаем разное положение в обществе?
— Ты принимала ее как должное, как часть своей жизни, так больше продолжаться не может. Это естественное расставание.
— Конечно, наши отношения изменятся, они всегда менялись и сейчас меняются, но когда люди любят друг друга…
— Ты, кажется, не понимаешь, до какой степени этот ужасный скандал…
— Меня не волнует скандал…
— А должен бы. Меня волнует. Это тебе очень повредило…
— Мне повредило? Выдумки какого-то журналистишки из паршивого городка?
— Ты потом поймешь, почувствуешь всю тяжесть…
— Вам, кажется, приятно об этом думать!
— Ты как будто не понимаешь, до какой степени этот скандал был делом рук Перл. Она рассказала журналистам про тебя и Тома Маккефри, она впустила в дом того, другого…
— Нет, она не рассказывала и не впускала.
— Кроме нее, некому было. Она безответственная интриганка. Ты слышала, она призналась, что была снаружи и целовалась с каким-то мужчиной, пока ты думала, что она ищет Тома.
— А почему бы ей и не поцеловаться с мужчиной, она жила без мужчин все эти годы, ради меня и для вашего удобства…
— Значит, настало время ей распоясаться и сбросить маску…
— Нет никакой маски, она очень правдивый человек, она одна из лучших людей, кого я знаю!
— Я думаю, ты понятия не имеешь, до чего она груба, что она способна сказать… Ты дитя, у тебя малознакомых, и ты слишком хорошо думаешь о людях… люди, с виду приятные, бывают способны на страшные мерзости.
— Мерзость — это та статейка, которой вы так одержимы, вы все это вычитали в статье, это просто злобные выдумки, и у вас нет никаких доказательств. Скажете, не так?
— Высокая вероятность эквивалентна доказательству.
— Может, в философии это и так, но я предпочитаю верить тому, что сама вижу.
— Это в философии тоже есть. Но то, что видишь, может быть обманчиво. Хэтти, милая, поверь, я хочу тебе только добра. Я хочу, чтобы ты, ради себя и ради меня, храбро и благоразумно отказалась от этой связи. Пусть она сама по себе заглохнет и уйдет в прошлое. С годами мы часто отбрасываем отношения, из которых выросли, такая линька — естественное явление. Не нужно делать из этого трагедию. У тебя в жизни настает пора перемен и испытаний, пора новых вещей. Нам нужно подумать о твоей университетской карьере. Я хочу не торопясь обсудить это с тобой. Я теперь думаю, что американский университет подойдет тебе лучше, чем английский. Я все устрою, мы вернемся в Калифорнию в ближайшие дни. Я куплю дом у океана, тебе понравится, не такой маленький, как у нас был в Малибу, а настоящий, большой. Я буду стараться держать тебя рядом, при себе, гораздо больше…
— Очень мило с вашей стороны, Джон Роберт, — сказала Хэтти. Она положила руки ладонями вниз на расшитую скатерть и наклонилась вперед, серьезно глядя на него бледными мраморно-голубыми глазами. — Вы очень добры, и я понимаю, что всякие разные вещи в моей жизни изменятся в ближайшие годы и должны измениться. Я всегда делала то, что вы хотели. Когда вы хотели меня видеть, я приезжала, а когда надоедала вам — уезжала. Я никогда не спорила ни о школах, которые вы для меня выбирали, ни о поездках, в которые отправлялась по вашему приказу. Видимо, я и дальше буду делать то, что вы велите. Но я хочу вам сказать, что не откажусь от своей дружбы с Перл, не могу, это часть меня. Вы ведь не будете уважать человека, который бросил друга.
206 
