Последние отзывы

  101  

Вряд ли к этому моменту кто-либо из аборигенов находился в сознании.

— «Волк-3» на связи. Да, слышимость в норме. Хорошо, я учту…

Из-за корпуса бота объявились двое корсаров. Один разговаривал с кем-то через уником.

— Что у них? — поинтересовался второй, когда говоривший дал «отбой».

— Все в порядке. Сели в другом полушарии. Там грядка вроде здешней, накрыли всю целиком. Сейчас приступят к уборке. Кстати, пора бы и нашим…

Оба глянули на «гексаграмму». Словно повинуясь взглядам, лучи, протянутые к висящим ботам, исчезли. Искрящаяся сетка погасла.

У корсаров ожили уникомы.

— Закончили? Ясно. Приступаем.

Первый обернулся к рабам, поправив висевшую на бедре кобуру с тяжелым «стрекачом». И за миг до того, как прозвучал приказ, Лючано наконец понял со всей ясностью, какая им сейчас предстоит работа.

И почему до поры пустовал грузовой отсек.

Понял-то он, наверное, раньше. Гораздо раньше. Чай, не дурак, как сказал бы граф Мальцов. Но упирался, ставя Рассудку барьеры и препоны, защищаясь от правды. Все, что оставалось в Тарталье человеческого, протестовало против холодного, острого, как нож под ребром, понимания.

Неизбежность соучастия.

От этого можно было сойти с ума.

II

Они двигались к городу на двух платформах: третья осталась в резерве.

Предусмотрительные корсары в каждый из «экипажей» включили по энергету — толкать платформу. В таком деле один энергет стоил десятка сидящих на «веслах» рабов, чья эволюция пошла иными путями. Это экономило место на платформе и существенно увеличивало мобильность группы.

Брамайни стояла на «носу» и вела их транспорт. «Нос» отличался от «кормы» лишь наличием примитивного пульта управления на выдвижной стойке и браслетов энергоприемника, подсоединенных к пульту кабелем. Блестящие браслеты украшали запястья и щиколотки Сунгхари, делая ее похожей на храмовую танцовщицу — строгую и отрешенную.

Вторую платформу вел раб-вехден — как и брамайни, рулевой и источник энергии в одном лице. Бритый наголо, со шнуром на лбу, Хозяин Огня нижнюю половину лица закрывал белой марлевой повязкой — чтобы дыхание, упаси небо, не осквернило «святость искры». Даже скатываясь к психическому ступору робота, погружаясь в трясину равнодушия и покорности, вехден был не в силах отказаться от системы запретов и разрешений, впитанной с молоком матери.

«Есть кое-что превыше жизненных коллизий», — вздохнул маэстро Карл.

Не слушая маэстро, Тарталья вертел в руках выданный ему индикатор пригодности. Как выяснилось, приборчик надо просто навести на кандидата в рабы, и огонек покажет: зеленый — пригоден, желтый — под сомнением, красный — непригоден.

«Урожай» предполагался обильный, и помпилианцы распорядились:

— «Сомнительных» не брать!

— Дальтоников нет? Зеленый от желтого все отличают? — спросил раздавший рабам индикаторы корсар.

Дальтоников среди мужчин не нашлось.

А брамайни как женщина дальтонизмом не могла страдать в принципе.

Лючано поднялся, подошел к Сунгхари и встал рядом, всматриваясь в приближающиеся дома окраины. Его напарник-техноложец остался сидеть на месте, безразлично глядя в пространство, а, может быть, внутрь себя. В отличие от Лючано, ему было все равно, куда и зачем они направляются.

«Небось после рейда Тумидус всех окончательных роботов с „Этны“ спишет. Заменит „свежатинкой“ из здешнего „урожая“. Лети, галера, возьми тебя холера…»

Начались дома: одноэтажные, приземистые, они едва выглядывали из-за высоких заборов, как если бы от страха и любопытства привстали на цыпочки. Крыши, крытые красной черепицей, печные трубы… Как на Сечене, да не совсем. Тут домики аккуратные, заборы крашеные, за заборами — буйная зелень фруктовых деревьев. Ветви гнулись под тяжестью зреющих плодов.

Сразу видно: не крепостные живут — свободные. Для себя стараются, не для барина.

«Недолго вам, бедняги, волей тешиться…»

Он увидел первую аборигенку. Русоволосая девушка в простеньком синем платье лежала лицом вниз на пыльной улочке, выбросив вперед правую руку. Диковинные туфельки с острыми каблучками свалились с ног. Казалось, девушка споткнулась, упала, хотела встать, не смогла, пыталась ползти — да так и застыла, потеряв сознание.

Охальник-ветер без стыда задирал платье, обнажая стройные загорелые ноги и тщась заглянуть дальше.

  101