Особенно,... 
131 
В зале стоял шум, поскольку члены семьи, по-настоящему не общавшиеся друг с другом вот уже несколько лет, обменивались новостями и сплетнями. Олбан сидел с Лией и Энди, Кори и ее семьей. Он узнал, как дела у Кори — она работала теперь в компьютерной фирме «Эппл» и взахлеб превозносила последние разработки, но не имела права раскрывать их содержание, — а потом втянул в разговор ее мужа Дейва, химика-технолога; этот неплохой, в сущности, парень был, к сожалению, отягощен неисчерпаемым запасом историй о лакокрасочных материалах, колерах и растворителях.
— Не сказал ли я тебе, часом, что-нибудь неприятное, а? На прошлой неделе, когда мы говорили об Ирэн, — уточнил Энди, потянувшись к Олбану своим бокалом. — Знаешь, когда я выпью, мне лучше помалкивать. Потом мучаюсь, что сказал не то. Это мой бич.
— Нет, что ты, — ответил Олбан. — К тому же я сам затронул эту тему. Думаю, без бутылки нам было бы не разобраться.
— Боже упаси беседовать о сокровенном на трезвую голову, — печально сказал Энди и вздохнул. — А я все равно беспокоюсь, не обидел ли хорошего человека.
— Папа, не стоит забивать себе голову такими вещами.
— Ну не знаю, — пробормотал Энди с сомнением.
— Помнишь, как я вернулся из своей кругосветки? Примерно за неделю до того, как начались занятия в универе. Мы с тобой сидели в саду. Маялись от жары. Пили коктейль «Пиммз», и я упомянул встречу с Блейком в Гонконге и его слова: «Метить надо высоко. Будь эгоистом».
— Что-то припоминаю, — сказал Энди, кивнув.
— У нас с тобой зашел разговор о том, что некоторые люди эгоистичны, некоторые нет, одни придерживаются правых убеждений, другие — левых. Ты сказал, что это зависит от воображения. У консерваторов его обычно немного, поэтому им трудно представить, каково приходится людям, не похожим на них. Они могут сопереживать лишь себе подобным: людям того же пола, того же возраста, того же класса, того же гольф-клуба или нации, расы и так далее. Либералы более сочувственно относятся к другим, как бы сильно те от них ни отличались. Все дело в воображении: сочувствие и воображение — это почти одно и то же, поэтому художники, люди творческих профессий почти всегда склонны к либерализму и тяготеют к левому крылу. Люди расчетливые — деловые люди — не обладают такого рода воображением: у них все направлено на поиск коммерческих возможностей, выявление ниш на рынке, отыскание слабых сторон у конкурентов. Таковы Блейк и Уин, а также многие другие наши родственники. Такова их природа.
— Неужели я действительно столько наговорил? — хмурясь, спросил Энди.
— Более того — мне это пошло на пользу, помогло уяснить массу тонкостей, над которыми я давно ломал голову; но потом ты чуть ли не полчаса извинялся и уверял меня, что не хотел критиковать семью. Я чуть не забыл, о чем у нас шла речь.
— Ну извини, — пожав плечами, усмехнулся Энди. — Извини за извинения.
Олбан улыбнулся и покачал головой.
— Ладно, — сказал Энди. — Возвращаясь к Берил: ты узнал что-нибудь еще?
Он отпил из своего стакана.
— Нет, — сказал Олбан, — не узнал. — Он посмотрел в сторону стола, за которым сидела Уин с тетей Кэтлин, дядей Кеннардом, двумя руководителями «Спрейнта» и их помощниками. — Думаю, можно спросить у бабушки.
Энди кашлянул:
— Извини. Да, наверное, можно.
— Она ведь была тогда в Лондоне. Видимо, ей что-то известно.
— Да, тебе действительно стоит ее расспросить. Только в эти выходные у нее мысли другим заняты. Как и у всех.
— Ничего, я уже с ней разговаривал. Не на эту тему, правда.
— Я цветы привез, — тихо сообщил Энди, слегка отворачиваясь от Лии.
— Цветы? — переспросил Олбан.
— Для Ирэн, — объяснил Энди почти шепотом. — Отнесу к месту ее гибели. Наверное, завтра утром; разбросаю над водой. Ты как считаешь? Не хочешь пойти со мной?
У Олбана едва не вырвалось: «Делать мне больше нечего, кроме как идти к месту ее гибели, что с тобой, что без тебя, Энди; будь оно проклято, это место».
Вместо этого он, естественно, сказал:
— Да, конечно, Энди. Может быть, после завтрака?
— Это правильно, — негромко сказал Энди, похлопав Олбана по плечу. — Это правильно.
— Ну, мистер, молитесь лучше, чтобы Бога на вас не было!
Олбан вытаращил глаза.
— Что-что? — не понял он.
Каким-то образом после обеда он ввязался в теологический диспут с этим субъектом по имени Энтони К. Фромлакс, вице-президентом по слияниям и приобретениям корпорации «Спрейнт инкорпорейтед», учрежденной в соответствии с законодательством штата Делавер Соединенных Штатов Америки. Само определение их спора как теологического было, можно сказать, высокопарным преувеличением, так как на деле они просто разошлись по вопросу существования Бога, пантеонов и так называемых верховных существ как таковых. Тони Фромлакс, высокий, гибкий, спортивный парень примерно одного возраста с Олбаном, смотрел на мир широко раскрытыми глазами, горевшими энтузиазмом. Стильная стрижка укротила его непослушные от природы светлые волосы. Помимо магистерской степени по менеджменту у него был диплом физика, а потому Олбан, которого представила гостю сама Уин, питал слабую надежду на то, что этот американец не станет трендеть, как «родился заново». Это оказалось — по иронии судьбы — праведным заблуждением.
131 
