229 
Ренделл внимательно слушал. Точно так же, как в свое время он долго сомневался в истории, стоящей за Воскрешением Два, точно так же, с сомнением, он относился и к объяснению этой истории Лебруном. Обе истории были одинаково уместными. Тем не менее, только одна версия могла быть правдивой.
— Более всего, домине, меня интересует, что Роберт Лебрун придумал дальше.
Де Фроом внимательно поглядел на него.
— Вы относитесь к этому делу столь же скептически, как поначалу профессор Монти. — Он усмехнулся. — Думаю, вы бы убедились, точно так же, как и профессор спустя неделю после того, как ему принесли фрагмент папируса. Когда Лебрун неделей позже появился в университете, Монти принял его по-царски и закрылся с ним в своем кабинете. Монти не скрывал собственного возбуждения. Как вспоминает Лебрун, он был вне себя от волнения. Монти заявил, что он внимательно изучил фрагмент и уже нисколько не сомневается в его аутентичности. Похоже, что этот фрагмент является частью кодекса с записью Нового Завета, причем, записью, предшествующей всем известным. Он даже может предшествовать самым ранним известным евангелиям, то есть, Евангелию от Марка, которое приписывается к 70 году нашей эры, и Евангелию от Матфея, которое, как считается, было написано в 80 году нашей эры. Если сохранился этот фрагмент, то могут быть и другие. Если же будут найдены и другие фрагменты, тогда они могут представлять самое невероятное открытие в библейской истории. Если Лебрун направит его на место находки, Монти готов получить все необходимые разрешения и начать поиски. Лебрун был готов сотрудничать, но у него имелось два условия. Первое, он настоял на том, что если раскопки закончатся успешно, он получит половину денег, которые заработает на них профессор Монти. А вторым условием было то, что Лебрун останется в тени, его собственная роль во всем предприятии будет держаться в тайне, имя его никогда не будет не то что обсуждаться, но даже и упоминаться профессором, поскольку в Италии он чужак — ну не мог он открыть профессору свое криминальное прошлое — и он совершенно не желает никакой рекламы, так как в этом случае могли бы выплыть грешки юности, а вместе с ними — высылка с новой родины. Профессор Монти согласился на оба эти условия, и договор между ними был заключен.
— И после того профессор Монти начал раскопки по соседству с Остиа Антика?
— Да, именно в том месте, куда направил его Лебрун. Он даже составил для профессора карту. Через шесть месяцев после всех необходимых приготовлений профессор начал копать. Еще через три месяца он обнаружил пустотелый пьедестал статуи, в котором находился так называемый второй запечатанный сосуд, тот самый, внутри которого и были папирусы с Евангелием от Иакова и Пергамент Петрония. И вот теперь, спустя шесть лет, сегодня, мир готов получить пятое Евангелие со своим историческим Иисусом под обложкой Международного Нового Завета.
— Домине, — сообщил Ренделл, выпрямляясь на своем месте. — Мне кажется, я бы выпил еще.
Священник поднялся.
— Похоже, что и я с удовольствием выпью.
Пока де Фроом относил пустые стаканы к холодильнику, Ренделл нервными движениями набил трубку. Он все время искал эту дверь к истине, и вот теперь, когда эта дверь приоткрылась, он не мог ясно различить, что же за ней находится.
— Но ведь это же еще не вся история, — сказал он. — Слишком много тут…
— Нет, это уже практически все, — ответил ему де Фроом, занимаясь напитками. — Хотя, еще должна прийти развязка, а точнее — две развязки: одна, связанная с Лебруном и Монти, а вторая, связанная с Лебруном, Пламмером и мной.
Голландец уже закончил разливать выпивку и вернулся с виски для Ренделла и коньяком для себя. Вновь усевшись в углу дивана, домине де Фроом продолжил рассказ.
— По словам Роберта Лебруна, после того как подлинность находки была подтверждена, и она была продана издателям из Воскрешения Два, профессор Монти честно отдал ему половину денег. Но, не станем забывать, первоначальной целью Лебруна были вовсе не они. Настоящая его цель состояла в том, чтобы открытие было принято церковью, после чего он обнародовал бы, что открытие — это только подделка, и насладился окончательной местью. Год за годом он ожидал публикации Международного Нового Завета, и всякий раз, когда наш терпеливый преступник начинал уже терять свое терпение, Монти убеждал его, что находка уже переводится, или подтверждается, или уже отдана в набор, так что очень скоро она сделается достоянием общественности. Этого момента Лебрун и ожидал. Момента, когда открытие станет всем известным, а он сможет доказать публике, что все это ложь, и церковь при этом будет опозорена. Но в прошлом году с Лебруном произошло нечто примечательное. Он уже проиграл большую часть полученных от Монти денег, беззаботно потратил их на уличных женщин и сидел практически без гроша в кармане. Хотя он и привык к безденежью, но даже этого было недостаточно, чтобы спровоцировать его на новые действия. Вновь встретиться с профессором Монти его заставила влюбленность. В свои старческие годы Лебрун совершенно потерял голову, влюбившись в одну из проституток, что промышляла в Садах Боргезе. Я уверен, что это была юная, глупенькая, но практичная девица, и она не собиралась обслуживать старика, пока тот не обеспечит ей удобства, если не шикарную жизнь. Лебрун честно признался Пламмеру, что он отчаянно желает обладать ею. И он видел только одно решение. Шантаж.
229 
