Особенно,... 
163 
Давно забыт истинный смысл созданного Бородатым Варваром способа обучения лазутчиков Кармы, но сэн-бины Шаолиня и по сей день идут тропой Патриарха-в-одной-сандалии.
Разве что по обочине.
Пришедший в обитель кандидат волей-неволей попадает в оборот: из-под него силой вышибают костыли нравственных правил «ли». Бедняга качается, готовый в каждую минуту упасть и больно удариться, он судорожно ищет оправдание ужасному поведению монахов, он готовит жаркое из белого кролика и моет загаженный пол… все, что согласно прежним канонам было хорошо или плохо, правильно или неправильно, почтенно или недостойно, – все это полыхает сухими дровами в жарком огне!
Изучающие Путь! Нет святого Будды и грешного демона Мары! Бейте их обоих, и Будду, и Мару – если вы будете любить священное и ненавидеть обыденное, то вам придется вечно барахтаться в океане смертей-и-рождений!
Это правда.
Бывший мирянин робко делает шаг к Закону. Он беспомощен, как младенец, но это его шаг. Он отказывает или соглашается не потому, что так учил Кун-цзы или «Книга Перемен»; так велит ему его сердце, так приказывает искренность текущего мгновения!
И шелуха прежних заблуждений мало-помалу сползает с него, иначе ему не обреют головы.
Я прошел через это.
Далее у молодого монаха каленым железом выжигают обыденное сознание. Не опирайтесь на слова и знаки, не верьте учителю только потому, что он зовется учителем; если ты согласен с чужой мудростью – это твоя мудрость, а если не согласен, то не все ли равно, кто ее высказал первый?! Это единственный способ услышать «хлопок одной ладонью», познать «смысл прихода патриарха на Восток» и узреть весь мир на ладони.
Сойди с ума! Сойди, ибо уму невыносимо тяжело.
Когда Будду Шакьямуни уговорили прочитать проповедь, он вдохнул аромат цветка и улыбнулся. Старец Махакашьяпа, единственный из собравшихся, улыбнулся в ответ.
Так родилось учение Чань.
Эту улыбку даруют молодому иноку Шаолиня вместо рассудка лавочника и привычек домохозяина.
Надо думать, как думает ветер – дуновением.
Я видел это.
И монах восходит на третью ступень – ступень воинского искусства. Безоружному дают оружие, которое нельзя отнять при его жизни; слабому дают непреодолимую мощь; ежедневно ставят перед смертью лицом к лицу, чтобы он мог понять: это иллюзия. Монах-воитель отращивает когти тигра и клыки дракона, но одновременно в нем исподволь, незаметно для него самого, прорастают и глубинные цепи, не позволяющие тигру перервать горло сдающегося соперника.
Лишь имея возможность убить, понимаешь, что можно и не убивать.
Самое опасное создание на свете – слабый трус в выигрышном положении.
Я убежден в этом.
И наконец – впереди возникает Лабиринт Манекенов. Ты можешь демонстрировать чудеса на учебной площадке, быть непревзойденным мастером парадоксальных бесед и топтать мораль «ли» по сто раз на дню… сейчас это неважно. Сейчас ты на грани своей собственной жизни и смерти и говоришь себе – это тоже иллюзия. Пройдя через стократную гибель, оставшись живым там, где жить нельзя, ты выходишь к славе и почету, к клеймам тигра и дракона! Но Бодхидхарма не был бы Просветленный Учением, если бы завершил на этом Путь.
У Пути нет конца.
Лабиринт нельзя пройти, если ты не забыл себя и не стал частью Закона Кармы. Пройдя же Лабиринт, ты идешь дальше – к прежней жизни. Так поступают лучшие ученики. Но те, кто перестал быть учеником… они проходят через смерть к жизни, но у самого выхода останавливаются, отказываясь от почетных клейм, – и возвращаются.
В смерть.
Вернее – некогда они возвращались.
Маленький Архат стоял на пороге места их упокоения.
Лазутчики Кармы – те, кто прошел Лабиринт Манекенов и вновь погрузился в круговорот существований. Карма в состоянии затребовать их в любой момент их будущей жизни; они подчинятся и сделают то, что необходимо.
Они вернутся.
Как Восьмая Тетушка.
Но Суть Закона, отдающая приказы, – их мумии до сих пор сидят в Лабиринте, там, куда не ходят сдающие экзамены сэн-бины; а в свитках Преисподней у них не бывает новых записей.
Познавшие иллюзорность смерти и иллюзорность жизни; Руки Закона и Душа Закона.
Но все же: если человеческие страсти не дают нам войти в Карму, как кандалы не дают каторжнику бежать, то почему преподобный Фэн, повар-урод, сумел приобщиться к Закону таким, какой он есть?!
Что за бешеная страсть владеет поваром с диском?
163 
