Особенно,... 
48 
Да, я понял, сказал он. Да, я понял, понял: слушая, как замыкаются, встают на место бесчисленные реле, настолько крошечные, что им хватало места в круговерти каждой наималейшей творящейся в нем в данный момент химической реакции. В тот день он узнал, где находится рай, а где ад, где семиярусная гора; и он смеялся в голос, поняв эту простую истину. Он узнал ответы на сотни других вопросов, а затем забыл их, а потом забыл и сами вопросы, но и через несколько лет — не то чтобы слишком часто, но все-таки — к нему возвращался, как прибойная волна, которая докатывается до сухой гальки и плавника и снова отступает, всплеск тогдашнего понимания: на краткий миг подступал знакомый солоноватый привкус тогдашнего знания — наверняка.
Глава шестая
В те времена Пирс сделался весьма популярным преподавателем в Барнабасе, студентам казалось, что он владеет каким-то секретом, которым мог бы поделиться, тайной, которая и ему-то самому не так уж легко далась. Возле подобранного на улице плюшевого кресла возвышалась груда книг, купленных, взятых на время, а то и просто краденых, — он приходил в аудиторию, доверху груженный экзотическим товаром, награбленным в этих сокровищницах; и для того, чтобы выгрузить свои богатства, ему недоставало минут в часах и часов в учебной программе.
Тем временем великое шествие замедлило ход, запуталось само в себе, изъеденное — разом — духовной расточительностью и духовной же скупостью; те, кто изредка заходил посидеть на полу у него на лекции и послушать его истории, имели все меньше общего с западной цивилизацией, они казались бог весть откуда взявшимися чудными существами, и направлялись они тоже бог знает куда, и для них, измученных и пыльных, это был лишь мимолетный привал.
Пирс по-прежнему работал над своим отчетом, над своей историей; а в это время далеко на Среднем Западе Роузи Расмуссен со своим Майком вела хозяйство в сером Ветвилле, вдали от огромного и беспокойного университета, а в это время Споффорд в безмолвном напряжении сидел в палате реабилитационного центра в Гарлеме с шестью другими мужчинами, которые никак не могли забыть один далекий пляж на рассвете и один поросший зеленью холм. Пирс продолжал читать: он читал Барра и Вико [38], он читал «Стеганофафию» Лупса Розы; он читал истории Гриммов и Фробениуса [39] и «Истории о Цветах», «Возвышенную Историю Священного Грааля» [40] и «Историю Королевского Общества» Спрата [41]; он читал Джорджа Сантаяну [42] (что за чушь!) и Джорджио ди Сантильяну [43] (что за прелесть!) и десятки текстов, которые мог прочесть в Ноуте, но так и не удосужился; он прочел «Золотую ветвь» [44], и «Золотую легенду» [45], и «Золотого осла» Апулея. А в это время в верхней части города Сфинкс, тогда еще неоперившаяся школьница, рылась в маминых таблетках, ища, чем бы закинуться, а в это время Бо Брахман на вершине горы в Колорадо ждал, когда появятся и пойдут на посадку звездолеты Изнеотсюда, а Пирс стоял на крыше своего дома с иллюстрированным Гигином [46] в одной руке и фонариком в другой и в первый раз в жизни наблюдал, в каком знаке восходит луна в задымленном небе. Она всходила в знаке Рыб, двух рыбок, изогнувшихся головка к хвостику.
Один вопрос, говаривал в свое время Барр, один вопрос порождает другой, а тот — следующий, а за ним возникают новые, и так далее без конца, за всю жизнь не управиться. Пирс узнал, где находятся четыре стороны света, узнал, что они — не совсем то, что четыре главных оси компаса, он узнал, почему ангельских хоров девять, а не восемь и не десять и где можно каждую ночь отыскать утерянную чашу Джамшида. [47] Он так и не узнал, почему люди склонны думать, что цыгане могут предсказывать судьбу, но узнал, отчего в сутках двадцать четыре часа, а в зодиаке двенадцать знаков и почему апостолов тоже двенадцать. Ему начало казаться, что ни один пронумерованный или снабженный числом факт человеческой истории не получил своего числа случайно; если какое-то количество героев, размеры корабля, количество дней пути или холмов, на которых был построен город, не составят сразу какого-нибудь удовлетворительного числа, то все равно со временем человеческое воображение сотрет лишнее или добавит недостающее, пока и это число не станет одним из того набора целых чисел и правильных геометрических фигур, что живет в человеческом сердце: заветная комбинация к замку сейфа.
38
Вико, Джамбаттиста (1668—1744) — итальянский философ, один из основоположников историзма. Согласно его учению, все нации развиваются по циклам из трех эпох: божественной (теократия), героической (аристократия) и человеческой (демократия или представительная монархия). Главный труд — «Основания новой науки об общей природе наций» (1725).
39
Фробениус, Лео (1873—1938) — немецкий этнограф, исследователь народов Африки. Автор теории о культуре как особом социальном организме.
40
«Возвышенная история Священного Грааля» — написанное в первой половине XIII в. на старофранцузском языке (и переведенное в 1898 г. на английский Кристофером Эвансом) анонимное продолжение незаконченного романа Кретьена де Труа «Персеваль, или повесть о Граале» (ок. 1182). Кретьен де Труа (ок. 1130 — ок. 1191) — автор самого раннего из сохранившихся средневековых повествований о короле Артуре и рыцарях Круглого стола и, можно сказать, основоположник жанра рыцарского романа.
41
«История Королевского общества» Спрата — Королевское общество (полное название — «Королевское общество Лондона по повышению научных знаний») выполняет функции Британской академии наук, учреждено в 1660 г. Названная книга выпущена в 1667 г. и освещает начальный этап деятельности общества, а также защищает его от обвинений в нелояльности к англиканской церкви и реставрированной монархии. Спрат, Томас (1635—1713) — поэт, историк, церковный деятель; его биография включена Сэмюэлем Джонсоном (1709—1784) в сборник «Жизнь поэтов» (1781).
42
Джордж Сантаяна (1863—1952) — американский философ, представитель критического реализма, который интерпретировал в духе платонизма. Автор учения о «царстве бытия», основанного на концепции «идеальных сущностей».
43
Джорджио ди Сантильяна — наиболее известен как автор выпущенной в 1955 г. Чикагским университетом книги «Преступление Галилея», в которой выдвинул полемический тезис о том, что Церковь обрушилась на Галилея не столько из-за его гелиоцентрических воззрений, сколько потому, что он писал не на латыни, а по-итальянски, обращаясь т. о. не к научной элите, а к сравнительно широкой аудитории. Др. книги: «Век приключений: Философы Возрождения» (1956), «Леонардо да Винчи» (1956), «Истоки научной мысли: От Анаксимандра до Прокла» (1961), «Размышления о людях и идеях» (1968), «Мельница Гамлета: Эссе о мифе и временных рамках» (1969, с Гертой фон Дехенд).
44
«Золотая ветвь» (1890) — центральный труд английского историка религии и антрополога Джеймса Фрейзера (1854—1941), связывает часто фигурирующее в различных мифологиях ритуальное убийство властителя с ежегодными обрядами плодородия.
45
«Золотая легенда» — знаменитый в эпоху Средневековья труд Иакова Ворагинского, архиепископа Генуэзского (1228/1230—1298), примирителя гвельфов и гибеллинов. В популярно-назидательном тоне излагает жития святых в порядке дней их почитания.
46
Речь идет об «Астрономии» Юлия Гигина — опирающемся на греческие источники римском сочинении I в. н.э., ставшем самым ранним и наиболее влиятельным в эпоху Возрождения справочником зодиакальных созвездий (первое иллюстрированное издание — 1482 г., самое популярное — 1517 г.); также известно под названием «Поэтическая астрономия», что послужило поводом для отождествления автора с римским поэтом I в. н. э. Гаем Юлием Гигином, энциклопедистом и директором Палатинской библиотеки, однако, кто именно из нескольких Юлиев Гигинов этого периода написал «Астрономию», однозначно не установлено. На русском языке «Астрономия» и «Мифы» Гигина выпущены в 1997 г. петербургским издательством «Алетейя».
47
Ср.:
- Джамшида чашу я искал, не зная сна,
- Когда же мной земля была обойдена,
- От мужа мудрого узнал я, что напрасно
- Так далеко ходки — в моей душе она.
(пер. на англ. Э. Фитцджеральда, пер. англ О. Румера)
Джамшид — легендарный древнеиранский царь из династии Пешдадидов, чье семисотлетнее правление олицетворяет Золотой век; в своей чаше, служившей символом мудрости, мог видеть весь мир. Чаша была инкрустирована семью кольцами из драгоценных камней, символизировавшими семь небес, семь планет и т. д.
48 
