Последние отзывы

  183  

Не говори, что Бог невидим, никогда не говори так, ибо что проявляется более зримо, — чем Бог? Богом сотворено все, так что ты можешь видеть Все, созданное им; в том чудодейственное могущество Бога — проявляться во всем сущем. Нет ничего невидимого, даже бестелесные существа бывают видны. Ум являет себя в акте мысли, точно так же, как Бог являет себя в акте творения.

Джордано читал, а сердце билось медленно и гулко, он читал с такой же спокойной уверенностью и глубоким удовлетворением, с каким дитя сосет пищу, прекрасно зная, сколь она ему необходима. Он был во всем прав, прав, прав.

Гермес, став священником и королем, учил других тому, о чем поведал ему Ум. Приводились диалоги между ним и его сыном Татом и один пространный диалог с учеником Асклепием с наставлениями по уже полностью оформленной религии и культу Эгипта. Бог поддерживает жизнь во всех через посредство звезд; он сотворил второго, промежуточного Бога — Солнце, через которое божественный свет распространяется всюду. А затем Гороскопы, о которых Джордано уже читал, деканы, ответственные за непрерывность, через неисчислимое разнообразие и постоянную изменчивость, о Причинах Мира, все время меняющих свою форму, как талисманные образы в «Пикатрикс», но все-таки устойчивых. А главный из этих богов звался Пантоморф, то есть «многоформ». Джордано рассмеялся.

А кроме того, есть другие боги, чье воздействие и власть распространяются через все существующие предметы…

В книге об Асклепии рассказывалось, как священнослужители Эгипта могли низводить демонов со звезд и поселять их в заранее изготовленных каменных статуях животных, откуда те говорили, прорицали, открывали тайны. Эти священники знали также, как божества проникают в нижний мир, какие животные и растения какими звездами управляются, перед какими благовониями, камнями и музыкой демоны не могут устоять.

Все эти знания ныне утрачены, все небесно-земное многообразие утеряно; словно та армиллярная сфера, которую Пинтуриккио подвесил над головами Гермеса и египтян, разбита вдребезги, на ее обломки лишь случайно натыкаются, ломая над ними головы теперь, в конце Медного века; сохранились лишь слухи, враки, мистификации, черепки. Пикатрикс.

Но как и почему случилась эта утрата?

Придет время, когда увидят, что эгиптяне тщетно чтили Божественность. Все это праведное поклонение станет бесплодным. Боги оставят землю и вернутся на небо; они покинут Эгипет, и эта страна, родина религии, овдовеет и пребудет в нужде и лишениях. Страну наполнят пришельцы, люди не просто откажутся чтить богов — хуже того, будут приняты так называемые законы, определяющие наказание тем, кто чтит. В то время эта священная земля, страна святилищ и храмов, заполнена будет одними склепами и мертвецами. О Эгипет, Эгипет, от твоей религии останутся лишь небылицы, и даже твои собственные дети не в состоянии будут верить им, ничто не выживет, чтобы рассказать о твоей добродетели, кроме высеченных из камня фигур!

Он читал и плакал. Он понял, как пришла к упадку древняя религия; он знал, какие пришельцы явились вытеснить чужую добродетель. Когда все старые боги, спасаясь, бежали, когда женщины оплакивали смерть Пана. Когда Христос, цвета которого носил Джордано и солдатом которого являлся, изгнал их всех, всех, за исключением Себя и Отца своего, эманации двух этих сущностей, составляющей вместе с ними троицу: этот клубок из трех божеств слишком ревнив, чтобы позволить какие-то еще таинства, кроме своих собственных.

Ты плачешь из-за этого, Асклепий? Но грядет еще худшее…

В те дни люди, наскучив, откажутся от мысли, что мир стоит их уважения и поклонения — это величайшее из всех благ, это Все — прекраснейшее в прошлом и будущем. И мир будет на грани исчезновения; люди начнут относиться к нему, как к бремени, презирать его, сей бесподобный труд Божий, восхитительное сооружение, единое творение, созданное из бесконечного многообразия форм… Тогда тьму предпочтут свету, смерть — жизни, и никто не возведет глаза к небесам… Поэтому боги уйдут, отделясь от людей, — о жалость! — останутся лишь ангелы зла… Тогда земля потеряет свое равновесие, море не будет более носить корабли, и небеса не станут поддерживать звезды… Плоды земные иссякнут, почва станет бесплодной, даже воздух пропитается горечью. Такой будет старость этого мира…

Да! С глазами, полными слез, шмыгая носом, Джордано с трудом разбирал слова сквозь застящую взор соленую влагу. Они не были изгнаны; они ушли по своей собственной воле, отвратившись от тех, кто презрел и возненавидел их знание и их власть, их дары людям теперь стали недоступны.

  183