Последние отзывы

  92  

— Папа! Папочка!.. Ты вернулся!… Ты вернулся! А мама говорила, что ты никогда не вернешься.

— Она говорила это? — Ник с ужасом посмотрел на мальчика.

— Она сказала, что тебе больше нравится в Париже.

— И ты поверил? — Он опустился на кровать сына, и у тещи, наблюдавшей за ними из коридора, по лицу медленно потекли слезы.

— На самом деле нет, — тихо ответил мальчик. — Потому что я читал твои письма.

— Мне было так одиноко без тебя, тигренок. Я чуть ли не каждую ночь плакал. И не думай, что я могу быть где-нибудь счастлив без тебя, потому что это не так, и я больше никогда не оставлю тебя. Никогда!

— Обещаешь? — В глазах Джонни, как и в глазах Ника, тоже стояли слезы.

— Клянусь. И давай закрепим наш договор. — Они с серьезным видом пожали друг другу руки, и Ник снова обнял Джонни.

— Мне можно вернуться домой?

— А сколько тебе потребуется времени, чтобы собрать вещи?

Лицо Джонни засияло от радости.

— Ты имеешь в виду прямо сейчас? Мы вернемся в наш дом в Нью-Йорке?

— Именно это я и имею в виду, — с извиняющимся видом Ник повернулся к теще. — Простите, что я так поступаю, но я больше и дня не проживу без него.

— И он без вас, — грустно откликнулась та. — Мы делали все что могли, но… — Она расплакалась навзрыд, и Ник обнял за плечи мать Хиллари.

— Ничего-ничего. Я понимаю. Все будет хорошо.

Она улыбнулась ему сквозь слезы.

— Мы так беспокоились о вас. А когда Париж пал, мы боялись, что вы попали в плен к немцам. — Она глубоко вздохнула и высморкалась. — Когда вы вернулись?

— Сегодня утром. На «Довиле».

— Корабль, который спасал утопающих? — Ник кивнул.

— О Боже…

Джонни, краем уха расслышав обрывки разговора, начал просить, чтобы отец ему все рассказал. Ник сначала хотел сказать, что видел на корабле девочек де Вильера, но потом передумал. Он не хотел, чтобы Хиллари узнала об этом.

Через полчаса в слезах, обещая звонить и писать друг другу, они покинули дом. Но бабушка тоже понимала, что ему лучше быть дома с родителями. Единственное, что вызвало удивление Джонни, так это мать, сидевшая в машине.

— Что ты здесь делаешь, мама? Я думал, ты в Глостере.

— Я была там. Отец только что забрал меня оттуда.

— Но ты сказала, что пробудешь там три недели… — Джонни был в растерянности, и Ник попытался сменить тему разговора. — А почему ты не зашла в дом повидаться с бабушкой?

— Я не хотела оставлять собаку в машине, а если бы взяла ее с собой, она стала бы нервничать в чужом доме. — Казалось, это объяснение удовлетворило Джонни. Ник заметил, что Хиллари даже не поцеловала сына.

Мальчик заснул задолго до того, как они добрались до Нью-Йорка, и Ник отнес его на руках в постель и уложил под изумленным взглядом горничной. Наконец все оказались дома. Всю ночь Ник ходил по квартире, расчехлял мебель и, осматриваясь, заново привыкал к своему жилищу. Хиллари застала его в кабинете, где он тихо сидел, глядя на ночное нью-йоркское небо и яркую летнюю луну. Он был настолько погружен в свои мысли, что даже не слышал, как она вошла. Хиллари смотрела на этого человека, буквально вырвавшего ее сегодня из рук Филиппа Маркхама, и чувствовала, что у нее нет сил на него сердиться. Она просто стояла и смотрела. Он стал для нее абсолютно чужим. Она уже плохо помнила, что значит быть его женой. Казалось, прошло сто лет с того дня, когда они в последний раз занимались любовью, и Хиллари знала, что больше этого никогда не повторится. Не то чтобы ее это огорчало. Но она не забыла того, что он ей сказал в машине, перед тем как забрать Джонни… Он сказал: следующие девять лет… девять лет… И когда она повторила эту цифру вслух, он услышал и обернулся.

— Почему ты не спишь?

— Слишком жарко.

Ник кивнул. Ему нечего было ей сказать. Однако он знал, что, будь рядом Лиана, он смог бы разговаривать с ней всю ночь.

— Джонни не просыпался? Хиллари покачала головой.

— Тебя волнует только он и больше ничто? Ник кивнул.

— Но когда-то было иначе. И во многих отношениях я до сих пор люблю тебя. — Но речь шла лишь о том, что затрагивало их сына, а это было совсем иное дело, и оба прекрасно понимали это.

— Почему ты хочешь, чтобы я оставалась твоей женой? — Хиллари в темноте опустилась в кресло. Ник посмотрел на нее.

— Ради него. Он нуждается в нас обоих. И еще долго будет нуждаться.

— Девять лет, — снова повторила она.

— Я не стану отравлять тебе жизнь, Хил. До тех пор пока ты будешь ему хорошей матерью. — Ник хотел спросить ее, как она могла бросить сына почти на год. У него болело сердце, когда он думал о том, как одиноко было Джонни и как одиноко было ему самому во Франции без Джонни.

  92