17 
С приглушенным проклятьем он сбежал по лестнице к ней и, не успела она ничего понять или возразить, подхватил на руки и понес наверх.
– Что… что вы делаете? – ахнула она, уставившись в его насмешливое лицо и пытаясь собрать в кучу разбегавшиеся мысли.
– Это я у тебя должен спросить, – ответил он. – Я услышал какой-то шум и решил посмотреть, в чем дело. Может, и вправду старина Джеффри пришел попугать тебя? – с явной издевкой проговорил он.
Он внес Глэдис в спальню и, поставив на пол, оглядел с ног до головы, затем насмешливо вскинул бровь.
– А ты, я вижу, неплохо тут освоилась. Тебе идут мои вещи.
Глэдис вспыхнула до корней волос, даже не подозревая, насколько привлекательно и соблазнительно выглядит в этот момент.
– Если вы имеете в виду халат, – пробормотала она, – мне просто больше нечего было надеть. Ведь вы не разрешили мне взять мои вещи из машины.
– Да я не против, – хмыкнул он. – Хотелось бы только знать, что же все-таки ты делала внизу. Что-то искала? Или пыталась сбежать? Если так, то не трать понапрасну время. Все двери запреты, и ключи у меня.
Глэдис изумленно воззрилась на него.
– Вы действительно думаете, что я могла сбежать в халате и босиком?
– Тогда зачем ты рыскала по дому?
– Я не рыскала! Мне просто нужно было взять… аспирин.
– Ах аспирин. Как все просто и правдоподобно. Почему же я тебе не верю, а?
Глэдис разозлилась. Ну сколько можно?
– Верите вы мне или нет, мистер Гамильтон, мне абсолютно безразлично. А сейчас, если не возражаете, я хотела бы лечь спать. – Она надеялась, что ее голос прозвучал увереннее, чем она себя чувствовала.
– Ничуть не возражаю, – усмехнулся он и бросил многозначительный взгляд на кровать. – Только вначале я хотел бы… забрать свой халат.
Глэдис возмущенно ахнула.
– Вы… вы…
– Ублюдок? Подонок? Негодяй? – глумливо подсказал он. – Вы совершенно правы. Итак, дорогая, я жду.
Глэдис нервно сглотнула. Она-то, наивная, думала, что ее унижениям на сегодня пришел конец. Как она ошиблась! Похоже, самые ужасные он приберег напоследок. Что ж, она не доставит ему удовольствия увидеть, как сильно страдает ее гордость, ее природная стыдливость.
Дрожащими пальцами Глэдис начала развязывать пояс. Справившись с этой задачей, повернулась к нему спиной и, сбросив халат на пол, не слишком грациозно забралась под одеяло.
– Спасибо. – Он поднял халат, но не отошел от кровати, и Глэдис, вцепившись в край одеяла, натянула его до самого подбородка, чувствуя, что непрошеное возбуждение вновь овладевает ею. – Что ж, тогда спокойной ночи.
Она кивнула, не доверяя своему голосу.
В его глазах промелькнуло любопытство.
– Неужели испугалась? – насмешливо протянул он. – Или это тоже игра. Должен сказать, что изображать стыдливую девственницу у тебя здорово выходит. Так правдоподобно. Если бы я не знал, кто ты на самом деле, то мог бы клюнуть на эту удочку.
Глэдис прикрыла глаза, надеясь, что произойдет чудо и он исчезнет. Но он не исчез. Она почувствовала, как прогнулся матрас с ней рядом и поняла, что ее мучения еще не закончились, они только начинаются.
Глэдис лихорадочно пыталась собраться с мыслями. Ее бросало то в жар, то в холод. Перед ее мысленным взором промелькнуло воспоминание о том, что произошло между ними ранее, в библиотеке, и как он отреагировал, когда она отозвалась на его ласки. Если он поймет, что она боится его, это может лишь усугубить дело. Значит, если попробовать убедить его, что она хочет его, тогда он, может, не тронет ее?
Открыв глаза, Глэдис посмотрела ему в лицо и с изумлением увидела в его бездонных черных глазах невыразимую муку. Наверное, думает о брате, решила она. Призвав на помощь всю свою смелость, она приподнялась на локте и, протянув руку, ладонью коснулась его лица. Он дернулся, как от удара, но не ушел, продолжая лежать, и тогда она спросила.
– Я вам нравлюсь, Джереми?
Черты его лица затвердели, окаменели, рот сжался в горькую линию, красноречивее всяких слов говоря о презрении к ней. Однако он не уходил.
– Будь ты проклята! – со злостью прорычал он, но интуиция подсказывала Глэдис, что эта злость направлена не только на нее, но и на себя. Несмотря на всю свою ненависть и презрение, он не может устоять перед влечением к ней. – Не боишься, что я сейчас овладею тобой?
– Я не могу остановить вас, – честно призналась Глэдис, удивляясь, как он не слышит бешеного стука ее сердца. Осознание, что не одна она уязвима перед лицом своих чувств, придало ей немного смелости и уверенности, но не уняло волнения.
17 
