Последние отзывы

  43  

— Да! Все будет хорошо!

— Что там у тебя за компания? Хотя бы приличные люди?

На них можно положиться?

— О да, вполне, уверяю тебя.

— Брось ты эти свои дурацкие уверения!

Он вне себя от гнева. Одри это понимала. Но попробуй тут что-нибудь объяснить — такое расстояние и сплошные помехи!

У нее ушло восемь часов, чтобы дождаться разговора.

— Как ты, дедушка, здоров ли?

— Здоров… Разве тебе есть дело до моего здоровья?

— Как Анни?

— Ждет ребенка. В марте.

— Знаю. Я буду дома гораздо раньше.

— Надеюсь. В противном случае можешь вообще не трудиться.

— Дедушка… Мне так жаль…

— Нет, никого тебе не жаль. Ты — как твой отец. Уж если делаешь глупости, то хоть не лги, пожалуйста. Никого тебе не жаль!

— Дедушка, голубчик, я люблю тебя…

Она заплакала. Он не мог говорить, он тоже плакал. Беззвучно.

— Что?

— Я люблю тебя!

— Не слышу!

Она слишком хорошо знала его уловки.

— Слышишь! Я говорю, я люблю тебя! И скоро буду дома…

Мне уже пора идти, дедушка. Я сообщу тебе мой адрес в Китае.

— Писать не буду, не жди.

— Просто хочу, чтобы ты знал, где я.

Он буркнул в ответ что-то неразборчивое, потом она услышала:

— Ладно.

— Передай поклон Анни.

— Будь осторожна, Одри! И друзьям своим скажи.

— Хорошо. Береги себя, дедушка.

— Придется. Кто еще обо мне позаботится?

Улыбнувшись сквозь слезы при этих словах, она простилась с ним. Чарльз, который все время, пока она говорила, стоял рядом, обнял ее. А она плакала, чувствуя себя бесконечно виноватой перед дедом за те страдания, которые ему причиняла. Хорошо, что она не видела его лица, после того как он повесил трубку. Он посидел, уставившись в стенку, потом с усилием поднялся на ноги. Казалось, он постарел лет на двадцать.

Только он снова уселся в своем кресле в библиотеке, стараясь унять дрожь во всем теле, зазвонили у парадной двери.

Мгновенно выйдя из себя, он крикнул горничной:

— Кого там черт принес?

Вид у него был ужасный, лицо совсем побелело. Дворецкий поспешил к двери. Пришли Аннабел с Харкортом. Они были приглашены к обеду.

— Какая нелегкая вас принесла? — гаркнул мистер Рисколл.

Аннабел съежилась. Она и так себя ужасно чувствует, а тут еще дед ни с того ни с сего набросился на них.

— Дедушка, пожалуйста, не кричи. Ты ведь пригласил нас к обеду. Ты что, не помнишь?

— Не помню! По-моему, вы это сами сочинили, чтобы пообедать у меня на дармовщину! — бросил он язвительно, глядя на внучку.

Аннабел вспыхнула, казалось, сейчас она хлопнет дверью и уйдет. Харкорт поспешил успокоить ее и зашептал:

— Не обращай внимания… Ты ведь его знаешь… В его возрасте…

— Что вы там бормочете у меня за спиной! Что за невоспитанность, черт побери! — рявкнул мистер Рисколл. — Звонила твоя сестра. Вернется к Рождеству.

Пока они не вошли в столовую и не заняли свои места, он не проронил больше ни слова.

— Но ведь она хотела вернуться через несколько недель…

Что случилось?

Аннабел, разумеется, сразу переполошилась. Что, если Одри влюбилась там в кого-нибудь и вышла замуж? Аннабел рассчитывала, что сестра скоро вернется. Дома ужас что творится, а они с Харкортом хотели бы поехать отдохнуть. Нет, Од должна вернуться и пожить у них с Уинстоном… Не говоря уже о том, что надо нанять новую няню, и кухарку, и шофера. Анни сама никогда не могла с этим справиться, а если даже ей удавалось найти приличную прислугу, то она у нее в доме долго не задерживалась. Нет, решительно Од должна вернуться.

— Что она там делает? И вообще, где она? В Париже? В Лондоне?

Мистер Рисколл придал своему лицу осуждающее выражение, хотя на самом деле был очень доволен, что может досадить Аннабел.

— Нет, она в Турции.

— Ради всего святого, каким ветром ее туда занесло? — удивился Харкорт.

— Села с друзьями на «Восточный экспресс» и махнула в Стамбул. А теперь едет в Китай.

— Что-что? — взвизгнула Аннабел, а Харкорт только что рот не разинул от изумления и тотчас принялся осыпать Одри упреками:

— Слишком уж она у вас независима. Следовало бы ограничить ее свободу, в ее же интересах. Что подумают люди? Молодая девушка едет в Китай одна! Это же просто неприлично!

«Ишь разошелся, — думал мистер Рисколл. — Сейчас я тебе покажу!»

Его сжатая в кулак рука тяжело опустилась на стол.

— Гораздо более неприлично говорить в таком тоне о моей внучке в моем доме! И вообще, я был бы вам весьма признателен, если бы в дальнейшем вы потрудились держать свое мнение при себе. У Одри столько силы духа, воли и мужества, что вам и не снилось. По сравнению с ней Аннабел просто мокрая курица, хоть она мне и внучка. Поэтому вам лучше просто помолчать. И не обременяйте себя этими семейными обедами в моем доме. Ваши постные лица и ее хныканье, — он пренебрежительно ткнул пальцем в сторону Аннабел, которая открыла рот и во все глаза глядела на деда, — вызывают у меня несварение желудка.

  43