Особенно,... 
77 
— Однако чудо все же остается чудом, — не отступал отец Сесил.
Однако, к изумлению Фарука, за него вступился отец Джулиан.
— Я совершенно согласен с доктором Даруваллой в том, что его переход в христианство трудно назвать каким-то чудом, — сказал отец Джулиан.
Признаться, Фарук почувствовал обиду. Если бы он стал рассказывать о своем опыте перехода в христианство, то изобразил бы его как чудо маленького масштаба. Вообще-то доктор робел, когда рассказывал о своей жизни во Христе, поскольку на его теле не отмечалось ран, хотя бы отдельно напоминавших стигматы распятого Христа. Из ран у него не капала кровь. Однако Дарувалла обиделся, когда отец ректор заявил, что его религиозный опыт трудно квалифицировать как чудо. Такой выпад еще сильнее разжег в докторе чувство уязвленного достоинства и дал повод сомневаться в отношении распространенного мнения о великолепном образовании иезуитов. Вокруг все постоянно твердили о том, что иезуиты более святы и больше знают, чем другие священники!
Однако сообщение по телефону было о другом. Оно имело отношение к брату-близнецу Дхара. Впервые за всю славную 125-летнюю историю церковь и колледж Святого Игнатия посещал американский миссионер — иезуиты называли его схоластиком. Как понял Дарувалла, гость долго постигал тонкости религиозной, философской учености и принял определенные обеты. Однако, и доктор это также знал, потребуются еще годы, пока схоластика рукоположат в сан священника. Наверное, для него это будут годы душевных исканий и окончательной проверки, насколько он тверд в выполнении обетов, которые вызывали у Фарука дрожь. Соблюдать целомудрие, жить в нужде и послушании — как это непросто. Но ты поклялся…
С трудом можно представить, что потомок голливудского сценариста Дэнни Миллса будет стремиться к нищете. Еще труднее вообразить, что отпрыск Вероники Роуз сделает целомудрие своим образом жизни. Дарувалла отдавал себе отчет, что знает далеко не все, входящее в иезуитское понятие послушания, и если бы один из просвещенных иезуитов попытался объяснить ему содержание этого обета, его слова были бы полны лицемерия, уклончивых ответов и двусмысленности, после чего доктор имел бы столь же туманное представление о послушании у иезуитов.
По общему мнению, иезуиты всегда были интеллектуально развитыми и хитрыми, поэтому Фаруку тяжелее всего оказалось представить подобные качества у сына киношников. Даже Дхар, получивший хорошее европейское образование, не является интеллектуалом.
Но именно в этот момент Дарувалла вспомнил, что Дхар и его брат-близнец могли являться произведением генов Невила Идена, а он производил впечатление умного и хитрого человека. Вот загадка! Что же это за сорокалетний мужчина, который все еще учился, чтобы стать священником! Какие жизненные катастрофы вынудили его избрать религиозную стезю? По мнению Фарука, лишь тяжкие ошибки и крушение иллюзий могли привести человека к исполнению обетов, носящих такой откровенный репрессивный характер.
Отец Сесил прокричал по телефону, что «молодой Мартин» в своем письме упомянул Даруваллу как «старого друга семьи». Итак, схоластика зовут Мартин Миллс. Тут Фа рук вспомнил, что Вера уже писала об этом. Не так уж он молод, но для 72-летнего отца Сесила Мартин Миллс мальчишка. Дальнейшее сообщение святого отца изумило Фарука.
— Вы знаете, когда точно он приедет? — спрашивал отец Сесил.
— Что имеет в виду святой отец, задавая свой вопрос, — подумал Фарук. — А разве сам он этого не знает?
Оказалось, ни отец Джулиан, ни отец Сесил не запомнили времени приезда гостя и проклинали брата Габриэля, потерявшего письмо из Америки.
Брат Габриэль, который прибыл в Бомбей после гражданской войны в Испании, где сражался на стороне коммунистов, положил известность церкви Святого Игнатия, собрав для нее коллекцию русских и византийских икон. Когда десятилетний Фарук учился в колледже при церкви, брату Габриэлю было лет 26 — 28. Дарувалла вспомнил, что в то время он усердно изучал язык хинди и диалект маратхи, а по-английски говорил с мелодичным испанским акцентом. Перед глазами доктора возник образ невысокого и полного человека в черной сутане, возглавлявшего армию уборщиков, которые своими вениками поднимали тучи пыли с каменных полов. Доктор вспомнил, что брат Габриэль надзирал над слугами, кухонными рабочими, садовниками, прачками и почтальонами. Однако страстью его жизни осталось коллекционирование икон. Брат Габриэль остался в его памяти как доброжелательный, энергичный человек, не похожий ни на священника, ни на интеллектуала. Дарувалла подсчитал, что сейчас ему около 75 лет, в этом возрасте потерей письма никого не удивишь.
77 
