29 
Было уже темно и очень холодно. Самолет задержался в пути, да еще разница во времени — дома она оказалась только около полуночи. Брат пришел поприветствовать ее, мать была нездорова, поэтому легла спать пораньше. Одна Квинни дожидалась ее на кухне с горячим шоколадом и свежим, только что из духовки, овсяным печеньем, которое так любила Пакстон. Они обнялись без слов. Прижимаясь к няне, Пакстон хотелось поделиться с ней своим счастьем. В самолете она думала о Питере, теперь ей надо было кому-нибудь рассказать о нем. Однако Джордж не собирался уходить, считая себя обязанным посидеть с нею, пока она пьет шоколад, чтобы рассказать новости о знакомых. Он сообщил, что мать получила награду от Общества дочерей Гражданской войны. Пакстон попыталась изобразить заинтересованность, но вместо этого посмотрела на Квинни и улыбнулась, ее глаза светились радостью только от встречи с няней.
Наконец Джордж ушел домой и Пакстон отправилась наверх спать. Она легла в постель, вспоминала Питера и пыталась ощутить радость от того, что она дома. Но ей было неуютно:
Пакетом думала о Питере, оставшемся в Калифорнии; ей никак не удавалось заснуть — она чувствовала себя одинокой без ночной болтовни Габби.
Но утром было еще хуже: за завтраком с матерью ее одиночество обозначилось с необыкновенной остротой. Пакстон поздравила ее с наградой, и после кратких слов благодарности мать погрузилась в молчание — как всегда, когда они оставались вдвоем. Им не о чем было говорить друг с другом после долгой разлуки. Пакстон попыталась рассказать о своих занятиях, но мать, не интересовалась ими, как и тем, с кем дочь живет в кампусе и каково ей там. Не могло быть и речи о том, чтобы поведать ей о Питере. В конце завтрака мать раскрыла рот: у Джорджа появилась «новая подруга», предупредила она. Джордж приведет ее вечером на обед. Сам Джордж не сказал про подругу ни слова, когда вчера встречал Пакстон, и она снова ощутила огромную разницу между ее семьей и семьей Вильсонов. Она могла только мечтать, насколько было бы все по-другому, — если бы мать уделяла им больше внимания и теплоты.
Только днем ей удалось наконец застать Квинни одну на уютной кухне и рассказать ей о Габби, о Питере и всей семье Вильсонов.
— Ты не сделала ничего такого, о чем сожалеешь, детка? — с опаской спросила няня, но Пакстон покачала головой. У нее мелькнула мысль, что пока они вели себя очень ответственно, но рано или поздно «это» произойдет. И она честно ответила, что, конечно, нет. Были вещи, которые она предпочитала не обсуждать даже с Квинни.
— Квинни, он такой замечательный. Он понравится тебе. — И снова заговорила о Питере. Старая женщина смотрела и радовалась за девочку. У Пакстон блестели глаза, когда она упоминала имя молодого человека, в которого влюбилась в Калифорнии.
— Тебе понравилось там? Ты счастлива?
— Да, конечно, да. Там замечательно. — Она рассказала няне о предметах, которые изучает, о людях, которых встретила, о местах, в которых побывала, и Квинни увидела все это очень явственно из ее описаний. А потом Пакстон заговорщицким шепотом спросила Квинни о новой подруге Джорджа.
— Ты все увидишь, — засмеялась старая женщина. — Я думаю, что эта задержится надолго. — Пакстон, однако, заметила, что в словах Квинни не особенно много симпатии.
— Почему ты так думаешь? — Квинни заинтриговала ее, хотя только смеялась в ответ на все вопросы.
Но два часа спустя Пакстон смогла увидеть все сама и поняла, почему няня не стала распространяться о новой подруге Джорджа. Аллисон была копией их матери: такая же прическа, такое же чопорное выражение лица, те же южные манеры, только гораздо более сдержанные. Все в ней было так натянуто, что того и гляди, лопнет. Как ни странно, Джорджу было легко с ней. Он привык к такому типу женщин, хотя в молодости все же предпочитал более свободных и раскованных девушек. Пакстон наблюдала за ней весь вечер, губы Аллисон были так крепко сжаты, что она еле говорила; правда, ома и не стремилась выражать свое мнение.
Как только обед завершился, Пакстон побежала на кухню и, оставшись одна с Квинни, зашептала:
— Господи Боже мой, она такая чопорная и строгая, я не представляю, о чем Джордж с ней говорит? — Но на самом деле Аллисон была именно той женщиной, какая нужна Джорджу — идеальная южанка. Он был достойным сыном своей матери. — А что мама думает о ней? — Пакстон было любопытно, но Квинни пробурчала:
29 
