Небесная подруга : Харрис Джоанн : Страница

Вневременность, которая прежде так нравилась Элис, сделала Кембридж тюрьмой для нее и оплотом для детей тьмы. Город, где раз в три года менялось две трети населения, город съемных комнат, разорванных связей. Десятилетие за десятилетием эти создания ходили по тем же мостовым, стояли в тех же подворотнях, слушали те же гимны, доносившиеся из церквей над рекой, и их лица точно так же плыли в потоке памяти, как и лица их жертв.

Их не замечали, а они влачили свое существование на границе человеческого мира, тщательно выбирая себе жертв: бродяга, умирающий в луже крови и вина, одинокий турист, студент со следами уколов на руках и скверной репутацией. В Кембридже всегда был высокий уровень самоубийств, статистики списывают это на стресс и наркотики. Так легко все объяснить, так легко закрыть глаза на факты.

А они, наверное, смеялись, наслаждаясь вечной юностью и властью! Они ощущали себя ангелами! Сколько снов ими отравлено? Сколько мужчин хранили образ Розмари в своих сердцах и памяти? О да, ее спутники должны были смеяться, незримо скользя сквозь толпу прохожих, касаясь живой плоти, осязая биение крови.

Элис содрогнулась, на мгновение поддавшись этим роковым чарам. Потом неторопливо встала. Хватит, сказала она себе. Время вышло.

Может быть, это болезнь? Паника была почти непереносимой, нарастала сама собой, вызывала головокружение, как самые большие в мире американские горки, которыми управляет ухмыляющаяся смерть, а вокруг – черная пустота и ужас.

– Вот черт, – сказала Элис и под барабанную дробь паники начала планировать наступление.

Один

Розмари была права: несколько дней я недужил, глаза болели от света, но со временем все прошло. Я тихо отлеживался на складе, и рядом постоянно кто-то был – иногда Рэйф, иногда Элейн или Зак. Лихорадка трепала меня почти две недели, я мало ел, но много пил; казалось, я никогда не утолю жажду. Розмари появлялась очень ненадолго и всегда со спутниками. Она заходила на несколько минут, чтобы узнать о моем состоянии или показать газетные сообщения о полицейских расследованиях. Похоже, дело «о теле в водосливе» отправили в архив, его сменило дело о пивной «Лебедь» – убийство и поджог, призванный, по мнению полиции, скрыть кражу со взломом. На месте преступления нашли два тела, обгоревшие до неузнаваемости. По записям дантиста установили, что это бармен и официантка.

«Полиция допрашивает подозреваемого», – удовлетворенно сообщали газеты, и это развлекало моих компаньонов.

Розмари читала мне эти статейки, улыбалась и уходила по своим делам, а мне оставалось лишь скрипеть зубами от бессильной любви и ненависти. Она сияла: лицо оживленное, волосы как облако, каждый раз новое платье – тонкий флер с цветочными узорами, шелковый шифон, белый лен с бордюром из роз, экзотично до непристойности для тех суровых послевоенных лет. Розмари казалась воплощением чистоты, а ее власть надо мной была безгранична. Стоило ей коснуться холодными пальцами моей шеи, и я таял от желания. Удивительно, что в лихорадке, в бреду и смятении я не проговорился о своем мятеже. Или все-таки проговорился, а мои стражи никогда не упоминали об этом? Скорей всего, так. Значит, в те дни и кровавые ночи мы действительно были как братья.

Я уже поправлялся, когда Розмари объявила, что вышла замуж. Я сидел у окна, выходящего на пустырь позади здания, и читал, но отложил книгу, едва она вошла, откинул одеяло и поднялся, приветствуя ее. Джава стоял в дверях, прислонившись к косяку. В тот день Розмари была прелестна, ее волосы ниспадали на оливково-зеленое платье, глаза сияли юностью и энергией.

– Дэнни, поздравь меня! – Слегка задыхаясь от ветра, она порывисто протянула ко мне руки. – Я вышла замуж!

Предыдущая страница Следующая страница

E-mail:
Пароль: