128 
Алисия решила остаться с Хомасини. Индианка, похоже, была удивлена ее появлением, но охотно согласилась принять предложенную помощь в обмен на обучение азам алгонкинского языка. Алисия перетащила тюфяк поближе к рабочему месту, чтобы Хомасини могла прилечь с поднятыми повыше ногами и руководить действиями Алисии. Несложная работа предоставляла хорошую возможность для ведения беседы.
Хомасини неплохо понимала по-английски, хотя говорила неохотно, но Алисии удавалось постигать смысл ее речи не только с помощью слов, но и жестов. Со свойственным всем женщинам любопытством Хомасини поинтересовалась, почему Трэвис привел сюда свою бледнолицую невесту и почему они провели так мало времени в брачной постели. Когда до Алисии дошел смысл последнего вопроса, она покраснела и отвела взгляд. Видимо, даже у индейцев есть нечто, похожее на медовый месяц.
Алисия не стала объяснять, что она пленница, а не жена. Эти люди не сомневались в том, что Трэвис взял ее себе в жены, но объяснить им действительное положение вещей на иностранном языке Алисия была не в состоянии. В ответ на ее неопределенное пожатие плеч Хомасини засмеялась и сравнила Трэвиса с луной, звездами и шумом ветра в лесу. Он всегда поступал так, как ему нравилось, и никто не мог помешать ему.
Пожалуй, это было вполне подходящее описание самоуверенного поведения Трэвиса, что и подтвердило его появление во второй половине дня. Он успел добыть достаточно дичи и вернуться раньше двоюродного брата. После короткого разговора с Хомасини он жестом пригласил Алисию следовать за ним.
Трэвис привел ее в свой вигвам, разжег огонь и поставил на него большой котел с водой. Алисия с недоумением посмотрела на него, гадая, что ей предстоит готовить в этом странном котле.
На ее вопросительный взгляд Трэвис пожал плечами.
— Хотелось бы познакомить тебя с прелестью использования купальни, но не думаю, что тебе понравится потеть в общественной парилке. И я не уверен, что ты достаточно крепка для того, чтобы окунаться после этого в холодную реку. Вот лучшее, что я могу предложить тебе взамен. Не тяни с этим. Я очень хочу есть, поэтому быстро покончу с купанием.
Алисия проводила взглядом покинувшего вигвам Трэвиса. Ей никогда не понять его, для этого не хватит и тысячи лет.
Алисия быстро разделась и влезла в эту импровизированную ванну. Омыв тело, она приступила к мытью головы, старательно намыливая густые волосы куском припасенного Трэвисом мыла. Чистые волосы придавали ей ощущение свежести.
Когда Трэвис вернулся, Алисия все еще стояла на коленях, склонившись над котлом и пытаясь смыть с длинных каштановых волос пену. Трэвис с восхищением посмотрел на нагую купальщицу и присел рядом с ней на одеяло, чтобы помочь.
Захваченная врасплох, Алисия не смогла отвергнуть это предложение, но как только вся пена была смыта, потянулась за лежащим рядом одеялом, чтобы поскорее завернуться в него. Трэвис перехватил ее руку. Его взгляд сказал ей все, и она задрожала, увидев, как он начал расстегивать брюки.
— Нет, Трэвис, — прошептала она, отодвигаясь от него. На нем не было рубашки, и на широких плечах после купания блестела вода. Трэвис не ответил, а встал и одним ловким движением снял с себя остатки одежды.
Взяв Алисию за руку, Трэвис поднял ее и притянул к себе. Жар его кожи обжигал ее. Алисия застонала, почувствовав, как к животу прижимается твердая плоть, но, наученная горьким ночным опытом, она знала, что сопротивляться бесполезно. Алисия безучастно позволила ему уложить себя в постель. Он может обладать ее телом, но душа ее уже не принадлежит ему.
В этом Алисия была далеко не так уверена уже через несколько часов, когда лежала в темноте рядом со спящим Трэвисом. Где-то за деревней ухала сова, мириады гудящих и жужжащих насекомых вносили свою лепту в музыку летней ночи. Алисия все еще чувствовала на себе тяжесть его тела, помнила о горячей лаве семени, хлынувшей в ее лоно. Он обладал ею несколько раз. Он никак не мог удовлетворить свое желание, и она сдалась.
Алисия не столько стыдилась того, что он насиловал ее — если это можно назвать насилием, — сколько своей ответной реакции. Удовлетворенному, пребывающему в томной расслабленности телу Алисии нужна была передышка. Одной рукой Трэвис обнимал ее грудь, и она не отодвинулась, не убрала его руку. Как долго еще смогут ее разум и сердце противиться порочной податливости ее тела? Сколько еще времени понадобится для того, чтобы он вновь завладел ее душой?
128 
