112 
В первый же вечер Виктория полностью освоилась и с радостным волнением узнала леди Макуорт, урожденную Маргарет Томас, бывшую не только активным членом Общественного и политического союза женщин, но и близким другом семьи Панкхерст. Сама Маргарет подожгла почтовое отделение и была приговорена к тюремному заключению, к величайшему ужасу своего отца, респектабельного члена парламента от партии лейбористов. Но на саму леди тяжелое испытание, очевидно, нисколько не повлияло, и Виктория, увидев ее па палубе, немедленно подошла и представилась.
– Вы очень храбры, если решились плыть в Европу в такое время, – заметила леди Макуорт, когда Виктория объяснила, что после смерти мужа собирается ехать во Францию, чтобы работать в госпитале. В Красном Кресте ей подсказали, к кому обратиться.
Вы нужны и в Англии, – заверила леди Макуорт, восхищенная мужеством молодой вдовы. Они поговорили немного, и потом Маргарет ушла ужинать вместе с отцом, а Виктория предпочла уединиться в каюте. Но Макуорты взяли с нее обещание присоединиться к ним на следующий день. Столовая первого класса была поистине роскошна: высотой в двухэтажный дом, повсюду колонны, позолота, купол, украшенный лепниной. К ней примыкали библиотека, курительные и огромная детская с бесчисленными играми и развлечениями. Виктория, к своему величайшему удивлению, обнаружила, что, несмотря на войну, все пассажиры пребывают в прекрасном настроении и предпочитают вообще не говорить об ужасах и трагедиях раздираемой распрями Европы.
Мужчины, разумеется, обсуждали последние новости, особенно за вином и сигарами, но скорее по обычаю, чем с особым увлечением, и, уж разумеется, совершенно забыли о подводных лодках.
Виктория узнала среди пассажиров Алфреда Вандербильда, но старалась его избегать, поскольку тот хорошо знал ее мужа. Он был приблизительно одних лет с Чарлзом, и время от времени они вместе обедали. Не хватало еще, чтобы он сообщил ее родным, что «Оливия» плывет в Европу. Хотя она плыла под именем сестры, всегда существовала возможность, что ее разоблачат, и скандал будет невероятным, тем более что на судне могут оказаться знакомые сестры, которых она не знает. Поэтому она вела себя крайне осторожно, почти ни с кем не общалась и проводила почти все время в библиотеке или каюте.
На корабле был также Чарлз Фромен, известный театральный меценат, вместе с компанией друзей. Они направлялись в Лондон на премьеру новой пьесы Джеймса Берри «Похищение Розы», которую Фромен хотел поставить на Бродвее. Среди его приятелей был и драматург Чарлз Клейн, но хотя Виктория с удовольствием побеседовала бы с ним, она старалась держаться в одиночестве и даже отклонила приглашение капитана поужинать за его столом.
Но если не считать некоторых ограничений, она наслаждалась полной свободой. Какое счастье – освободиться от ненавистного брака! Она безумно тосковала только по сестре, постоянно думала об Оливии и молилась, чтобы та не выдала ее секрета.
Погода держалась на редкость хорошая, но все с нетерпением ждали конца путешествия. В пятницу Виктория собрала вещи и снова встретилась с леди Макуорт на палубе. Новая знакомая дала ей свой адрес и телефон в Ньюпорте и просила звонить. Из Ливерпуля Виктория должна была направиться сначала в Дувр, а оттуда паромом в Кале, где намеревалась связаться с нужными людьми и ехать на фронт.
Она пообедала в одиночестве. День выдался чересчур жарким, и стюарды открыли все иллюминаторы в столовой и каютах первого класса. Вскоре вдали показалась земля. Они находились всего в двенадцати милях от побережья Ирландии, к югу от маяка в Олд-Кинсейл. На корабле царила праздничная, возбужденная атмосфера. Они почти на месте!
После обеда Виктория вышла на палубу и стояла у поручня, глядя на море. На ней было красное платье, давным-давно купленное Оливией. Шляпу она оставила внизу и нежилась под теплым солнышком. Снизу доносились зажигательные звуки «Голубого Дуная». В этот момент по воде протянулась пенная дорожка, и Виктория подумала, что это, должно быть, след большой рыбы. Но тут корабль вздрогнул, и Викторию бросило на поручень. Высокий водяной столб взметнулся до самого мостика, и нос «Лузитании» поднялся высоко вверх. Виктория вцепилась в поручень, боясь, что ее смоет за борт. Нос корабля снова погрузился в воду, и огромное облако пара заволокло все вокруг.
На палубе поднялась суматоха, судно снова накренилось. Каюта Виктории была на средней палубе, и она попыталась пробиться сквозь толпу за спасательным жилетом и деньгами. Но как только она начала спускаться вниз, судно наклонилось еще сильнее. Теперь идти было почти невозможно.
112 
