96 
– Как вы можете так говорить?
– А за что? – спросил я. – Как может вообще кто-то Его любить? Вспомните, что вы сами только что рассказывали мне о событиях в мире! Разве вы не понимаете, что в наши дни Его ненавидят все? Суть не в том, что Господь мертв. Суть в том, что в двадцатом столетии Его ненавидит все человечество. Я, во всяком случае, думаю так. Вполне вероятно, что Мемнох старался сказать мне именно это.
Мои слова потрясли Дору и привели ее в замешательство. Она нахмурилась, и я почувствовал, до какой степени она разочарована и как в то же время переполнено сочувствием ее сердце. Она хотела было сказать что-то, но вместо этого взмахнула руками, словно пытаясь поймать из воздуха невидимые глазу цветы и продемонстрировать мне их красоту. Не знаю, правильно ли я понял этот жест.
– Да, ненавижу Его, – повторил я.
Дора перекрестилась и молитвенно сомкнула ладони.
– Вы молитесь обо мне? – спросил я.
– Да. Если я никогда больше не увижу вас, если впредь не получу ни малейшего свидетельства вашего существования и того факта, что вы были здесь, рядом со мной, если ничто не подтвердит сказанного вами сегодня, я все равно не буду прежней. И это благодаря вам. Вы стали для меня своего рода чудом – лучшим доказательством из всех, какие когда-либо получали смертные. Доказательством не только наличия в нашей жизни сверхъестественного, таинственного и чудесного, но и, что самое главное, доказательством справедливости того, во что я верю.
– Понимаю, – с улыбкой откликнулся я. В ее словах было столько логики и... правды, что мне действительно оставалось только искренне улыбнуться и покачать головой. – Мне так не хочется покидать вас, Дора.
– Идите же! – воскликнула она. Пальцы ее вдруг сжались в кулаки, и в голосе прозвучала неожиданная ярость: – Спросите у Бога, чего Он хочет от нас! Вы правы – мы действительно Его ненавидим!
Глаза ее гневно сверкнули, но лишь на мгновение, и когда они обратились на меня, в них не было ничего, кроме соленых слез, от которых эти прекрасные глаза казались еще больше и ярче, чем прежде.
– Прощайте, моя дорогая, – прошептал я, чувствуя, как все внутри буквально разрывается от невероятной боли.
На улице по-прежнему валил снег.
Двери собора Святого Патрика были наглухо заперты. Я остановился перед ведущими в него каменными ступенями и, задрав голову, смотрел на Олимпийскую башню, гадая, видит ли сейчас Дора, как я мерзну здесь, под окнами, и как медленно и красиво ложится на мое лицо снег, не способный причинить мне даже малейший вред.
– Ну ладно, Мемнох, – произнес я вслух, – нет смысла тянуть время. Если ты не изменил своего решения, приходи – сейчас, немедленно.
И в то же мгновение я услышал шаги.
Они эхом отзывались на пустынной Пятой авеню, отдавались от стен ужасных Вавилонских башен.
Я вытянул свой жребий...
Вокруг не было ни единой живой души.
– Мемнох-дьявол! Я готов! – во весь голос крикнул я.
Я буквально умирал от ужаса.
– Докажи мне истинность своих целей и намерений! – вновь прокричал я. – Ты обязан это сделать!
Шаги слышались все громче и громче. О, этот дьявол проделывал лучший из своих фокусов!
– Помни, – в который уже раз обратился я к нему, – ты должен заставить меня взглянуть на все твоими глазами! Таково было твое обещание!
Ветер усиливался, однако я не мог определить, с какой стороны он дул. Огромный город казался пустым и замерзшим – ледяным, как могила. Моя могила... Снег вихрем кружился возле стен собора, становился все гуще и гуще... Башни исчезли...
– Прекрасно, возлюбленный мой. – Голос раздался возле самого моего уха. Он возник словно из ниоткуда, но звучал ласково и душевно. – Мы приступаем немедленно...
Глава 10
Мы оказались в центре воздушного вихря и летели словно по туннелю, но нас окружала такая тишина, что я слышал собственное дыхание. Мемнох обхватил меня и тесно прижимал к себе – я отчетливо видел его профиль и ощущал прикосновение волос к своей щеке.
Теперь он выглядел уже не как человек – рядом со мной был гранитный ангел, и его огромные крылья, концы которых терялись где-то во мгле, обнимали нас, защищая от ветра.
Пока мы взмывали все выше и выше, презрев все законы земного притяжения, я неожиданно сделал два немаловажных открытия. Первое заключалось в том, что я отчетливо осознал присутствие тысяч и тысяч душ. Они окружали меня со всех сторон. Я называю их душами, но на самом деле видел одни только неясные формы и очертания – некоторые едва просматривались, некоторые лишь отдаленно походили на людей, а иногда это были всего-навсего отдельные лица. И тем не менее все они, несомненно, обладали собственной индивидуальностью. Порой до меня слабо доносились их голоса – шепоты, крики, вой и стенания... Эти звуки не резали мне слух, как то бывало прежде, но я безошибочно различал их и явственно ощущал в них боль и страдание.
96 
