Особенно,... 
119 
Двенадцатое «откровение» заключалось в возникновении резких различий между мужчинами и женщинами, причем таких явных, каких еще никогда не было даже у антропоидов. Женщины становились все привлекательнее и соблазнительнее, на их лицах перестали расти волосы, конечности обрели стройность, манера поведения изменилась и обусловливалась уже не только борьбой за выживание... Словом, женщины превратились в истинных красавиц, прелесть которых была сравнима разве что с прелестью цветов или птиц! Вместо заросших волосами человекообразных обезьян нашим глазам предстали очаровательные создания с нежной кожей и прекрасными сияющими лицами – очень похожие на нас, только без крыльев!!!
Мы оба застыли и молча смотрели друг на друга.
Мне не понадобилось и секунды, чтобы в полной мере постичь смысл его слов.
Мне не потребовалось ни мгновения на размышления. Я все понял. Достаточно было увидеть его нежное, красивое лицо, взглянуть на струящиеся волнами волосы, на гладкие, изящные конечности, дабы убедиться в полной правоте его слов. Не нужно быть специалистом в области эволюции, чтобы ясно отдавать себе отчет в том, что в процессе совершенствования видов такой момент непременно должен был наступить. А Мемнох был истинным воплощением женственности. Его можно было сравнить с мраморными ангелами, со скульптурами Микеланджело, ибо в нем, как ни в каком другом существе, ясно виделись отточенность и гармония женской красоты.
Мемнох был сильно возбужден и, казалось, вот-вот начнет заламывать руки от волнения. Он устремил на меня пристальный, насквозь пронзающий взгляд.
– Тринадцатое «откровение» эволюции не заставило себя долго ждать, – вновь заговорил он. – Мужчины начали совокупляться с самыми обворожительными из женщин, отдавая предпочтение обладательницам гибкой фигуры, гладкой кожи и нежного голоса. И результатом таких совокуплений стало появление на свет детей, которые, вырастая, превращались в прекрасных юношей, не уступавших женщинам в красоте и привлекательности. Более того, людей рождалось все больше и больше – самой разнообразной комплекции, рыжеволосых и брюнетов, шатенов и блондинов; их волосы завивались локонами или свисали прямыми прядями, а глаза приобретали множество оттенков серого, коричневого, зеленого, голубого цветов. Ушли в прошлое тяжелые, нависшие над глазами брови и густые волосы на лицах мужчин, не осталось и следа от тяжелой, неуклюжей обезьяньей походки – мужчины тоже засияли ангельской красотой...
Я молчал, не зная, что сказать.
Мемнох отвернулся, однако в этом жесте не было ничего, относящегося лично ко мне. Скорее всего, ему просто нужно было передохнуть и собраться с мыслями. Я вновь увидел его высокие, изогнутые, сложенные за спиной крылья, нижние концы которых почти касались земли, а каждое перышко слегка отливало радугой. Через несколько мгновений он вновь повернулся ко мне, и выражение, застывшее на его еще недавно ангельском лице, удивило и потрясло меня.
– Да-а-а... Мы их видели совершенно отчетливо... Мужчина и женщина... Он создал их... Мало того, Лестат... Мало того, что они были разными... мужчина и женщина... Он создал их по образу и подобию своему... По образу и подобию самого Господа Бога и... и Его ангелов! Вот до чего дошло! Вот до чего! Бог, разделенный надвое! Ангелы, разделенные надвое!
Не могу сказать точно, как долго остальным ангелам удавалось меня удерживать, но настал момент, когда они были уже не в силах справиться, и я взмыл в небеса – исполненный сомнений, колебаний, домыслов... Я познал гнев. Мучительные крики млекопитающих научили меня испытывать гнев. Визг и рычание дерущихся между собой человекообразных существ научили меня испытывать гнев. Смерть и разложение научили меня испытывать страх.
В общем, процесс сотворения мира, затеянного Богом, позволил мне научиться всему, что требовалось сейчас, дабы предстать перед Ним и вопросить: «Ты этого добивался? Ты замыслил разделить свой собственный образ между мужчиной и женщиной? Ты пожелал, чтобы в момент смерти – не важно, будет это мужчина или женщина, – искра жизни вспыхивала как можно ярче? Значит, Твой замысел состоял в том, чтобы совершить немыслимое разделение и создать этих чудовищ, эту насмешку над всеми нами?»
Я был вне себя от ярости, ибо считал случившееся настоящим бедствием. Я простирал к Нему руки и умолял прислушаться к моим словам, подумать, простить меня, даровать мне утешение и частичку мудрости, но... Но так и не дождался ответа. Никакого. Господь не проронил ни слова. Он не уронил на меня ни луча света. Он не наказал меня. И не вынес мне приговор.
119 
