38 
Весь этот эпизод подействовал на меня необыкновенно сильно, и я все еще пытался успокоить свои чувства, когда где-то рядом раздался голос Софи:
– Тебе этого не понять – не понять, скажи?
Я опустил газету, пораженный едкостью ее тона. Софи стояла посреди комнаты и смотрела на меня в упор:
– Тебе сроду не понять, чего мне это стоило! Даже близко не ощутить. Поглядите на него: сидит и читает газету! – Софи понизила голос, отчего он сделался еще более язвительным. – Вот в чем все дело! Он – не твой сын. Чего бы ты там ни говорил, а в этом вся разница. Ты никогда не проникнешься к нему той привязанностью, что настоящий отец. Погляди на себя! Тебе сроду не вообразить, что я пережила.
С этими словами Софи повернулась и исчезла в дверях.
Меня тянуло пойти за ней в соседнюю комнату (есть там гости или нет) и вернуть ее к себе для разговора. Но в итоге я положил дожидаться Софи на месте. И в самом деле: спустя несколько минут Софи появилась в комнате, однако что-то в ее повадке помешало мне заговорить – и она опять вышла. Хотя на протяжении получаса Софи входила и выходила еще не один раз, а я был полон решимости раскрыть перед ней всю подноготную, все же я сохранял молчание. Под конец, когда подходящий момент миновал, всякая попытка заговорить стала представляться мне нелепой, и я снова взялся за газету, донельзя подавленный и огорченный.
– Простите, – послышался позади голос, а к плечу прикоснулась рука. Обернувшись, я увидел, что сосед за спиной силится получше меня разглядеть.
– Это ведь мистер Райдер, не правда ли? Господи Боже, так оно и есть. Извините, пожалуйста, я сижу здесь все это время, но не узнал вас из-за плохого освещения. Меня зовут Карл Педерсен. Я надеялся познакомиться с вами на приеме утром. Разумеется, непредвиденные обстоятельства помешали вам прийти. Встретить вас вот здесь – это более чем кстати.
Мой сосед был седовлас, носил очки, а лицо его выражало доброту. Я устроился поудобнее и приготовился к разговору.
– О да, мистер Педерсен, я очень рад с вами познакомиться. Утром, действительно, все сложилось крайне неудачно. Я тоже с нетерпением ожидал встречи… э-э… со всеми вами.
– Случилось так, мистер Райдер, что сейчас в зале находятся и другие советники: все они весьма сожалеют, что не увиделись с вами утром. – Он огляделся в полумраке. – Если бы определить, где они сидят, я бы охотно познакомил вас по крайней мере с двумя-тре-мя. – Ерзая на месте, он изогнул шею, высматривая зрителей в задних рядах. – К несчастью, именно сейчас никого не могу разглядеть…
– Конечно же, я с огромным удовольствием познакомлюсь с вашими коллегами. Но теперь довольно-таки поздно; кроме того, они увлечены фильмом – и, вероятно, лучше это отложить. Случай наверняка подвернется – и не один.
– Я никого из них не вижу. – Сосед опять повернулся ко мне. – Какая жалость! Знаю только, что они где-то в зале. Во всяком случае, сэр, позвольте мне, как члену городского совета, заявить, что вы своим визитом оказали нам всем великую честь.
– Вы очень любезны.
– По общему мнению, мистер Бродский за день сделал в концертном зале значительные успехи. Три или четыре насыщенных репетиционных часа.
– Да, я слышал об этом. Великолепно.
– Любопытно, сэр, удалось ли вам сегодня посетить наш концертный зал?
– Концертный зал? Нет. К сожалению, все еще не имел случая…
– Конечно, конечно. Вы совершили долгое путешествие. Впереди у вас уйма времени. Я уверен, наш концертный зал произведет на вас большое впечатление, мистер Райдер. Это поистине прекрасное старое здание – и если что-то в городе мы оставили в забросе, то только не концертный зал. Прекраснейшее старинное здание, причем в самом привлекательном окружении. Парк Либмана. Вы увидите, что я хочу этим сказать, мистер Райдер. Приятная дорожка меж деревьев, потом вы ступаете на поляну – и концертный зал перед вами, вот он! Увидите собственными глазами, сэр. Идеальное место для сбора общества, вдали от уличного шума. Помню, в те дни, когда я был мальчиком, существовал оркестр, и в первое воскресенье каждого месяца все собирались перед концертом на этой поляне. Помню, как прибывало семейство за семейством, все нарядно разодетые: они подходили по дорожке между деревьев, приветствуя друг друга. А мы, дети, бегали повсюду. Осенью мы устраивали особую игру. Бегали вокруг, собирали опавшие листья, приносили их к сарайчику садовника и сваливали в кучу у стены. На стене сарайчика – вот на такой высоте – выделялась доска с пятном. Мы договаривались, что должны набрать столько листьев, чтобы куча достигла пятна, прежде чем взрослые начнут входить в здание. В случае неудачи весь город должен был взлететь на воздух – или что-то вроде того. И вот мы сновали туда-сюда с охапками мокрых листьев в руках! В моем возрасте легко впадаешь в ностальгию, мистер Райдер, но поверьте, счастливые были эти сборища. Огромные счастливые семьи. Настоящие прочные дружеские связи. Люди обращались друг с другом тепло и нежно. Когда-то у нас здесь было великолепное общество. На протяжении многих-многих лет. Мне скоро исполнится семьдесят шесть, и я могу лично это засвидетельствовать.
38 
