Особенно,... 
22 
— Эт Рэб, — шепчет он, снова выбивая мотив какой-то футбольной речевки.
Отодвигается засов, снимается цепочка, и из-за двери, как чертик из коробочки, высовывается лохматая голова. Два вострых глаза быстро опознают Рэба, а потом начинают оценивающе скользить по моей фигуре с такой небрежной пристальностью, что мне почти хочется позвать полицию. Но потом ощущение угрозы и неудобства просто растворяется в белоснежной улыбке, которая, кажется, дотрагивается до моего лица, как пальцы скульптора, и лепит из него новое изображение, свое собственное. Эта улыбка просто удивительна, она превращает его лицо из физиономии агрессивного, враждебно настроенного дебила в лицо какого-то буйного гения, который знает все тайны этого мира. Голова поворачивается в одну сторону, потом — в другую, изучая улочку на предмет ненужной активности.
— Это Никки, — объясняет Рэб.
— Проходите, проходите, — кивает парень.
Рэб адресует мне быстрый взгляд из серии «ты уверена?» и говорит:
— Это Терри.
Я молча переступаю порог.
— Большой Терри.
Этот большой курчавый парень улыбается и отступает в сторону, чтобы дать мне пройти по узкой лестнице. Он молча идет следом за мной, судя по всему, он выбрал такую позицию, чтобы полюбоваться моей задницей. Я особенно не спешу, давая ему понять, что этим меня не смутить. Пусть он смущается.
— А у тебя потрясающая задница, Никки, вот што я тс скажу, — говорит он с жизнерадостным воодушевлением. Он начинает мне нравиться. Это моя слабость: я очень легко впечатляюсь неправильным типом людей. Мне об этом все и всегда говорили: родители, учителя в школе, преподаватели в универе, даже просто друзья.
— Спасибо, Терри, — спокойно говорю я и поворачиваюсь, поскольку мы уже дошли до конца лестницы. У него в глазах — явное вожделение, я смотрю прямо на него и выдерживаю его взгляд. Ухмылка становится еще шире, он кивает мне на дверь, я открываю ее и захожу.
Иногда необычная обстановка может просто выбить из колеи. Когда проходит лето и начинается семестр, все становится синим, серым и фиолетовым. Свежий воздух в легких, его чистота, которая превращается в холод, и так до тех пор, пока вы все не заваливаетесь в поисках тепла в какой-нибудь тускло освещенный бар, но только не в модное заведение, а в настоящий паб. Надо просто отойти подальше от шумных центральных улиц, и там — на задворках цивилизации — можно найти парочку стоящих мест. Пешая прогулка или пара остановок на автобусе, дорога обычно не занимает много времени. И это — одно из таких мест, когда ты заходишь, и у тебя возникает стойкое ощущение, что ты оказалась где-то в другой эпохе. Действительно, пробирает. Я иду в туалет, чтобы привести себя в порядок. Здешний женский сортир похож на маленький гроб, точнее даже, на египетский саркофаг, в нем едва можно сесть, унитаз сломан, о туалетной бумаге даже и речи нет, дешевый кафель, раковина, не знавшая горячей воды, над ней — треснувшее зеркало. Я смотрюсь в зеркало и тихо радуюсь, что стыдливый румянец, которого я так боялась, кажется, начал сходить. На щеках все еще заметны красные пятна, однако они исчезают. Красное вино. Главное, не пить красного вина. Впрочем, здесь это будет не сложно. Я подвожу глаза, крашу губы пурпурной помадой и быстро причесываюсь. Потом делаю глубокий вдох, выдыхаю и выхожу, готовая к встрече с новым, неизведанным миром.
На меня смотрит множество глаз, глаз, которые смутно тревожили меня по пути в туалет, но только смутно. Девушка с тяжелым взглядом — темные волосы, короткая стрижка — смотрит на меня откровенно враждебно. Краем глаза я вижу Терри, он смотрит на женщину за стойкой и подает ей какой-то сигнал. Зал наполовину пуст, но я все равно не выпускаю Терри из виду.
— Да у меня все тут, на месте. — Он разговаривает с Рэбом, но при этом продолжает смотреть на меня. — Ты, стало быть, Никки. С Рэбом учишься в колледже. Это, наверное… — Терри пытается подобрать нужное слово, но у него ничего не выходит и в конце концов он резюмирует: — Не, есть вещи, о которых лучше вообще не думать.
Я смеюсь. Он и вправду забавный. Пожалуй, не стоит его пока посылать.
— Да, я в универе учусь. Мы с Рэбом ходим на семинары по изучению кино.
— Ну, я вам сейчас покажу кину, которую можна поизучать! Давай садись рядышком, — говорит он, показывая на сиденье в уголке. Сейчас он похож на старательного ученика, отличника, которому не терпится показать папе с мамой, что он сделал сегодня в школе. — А у вас в колледже все телки такие роскошные? Ух, я бы там развернулся, ну, в смысле, обстоятельно поебстись, — говорит он, но сразу понятно, что это сказано ради Рэба. Я уже поняла, что Терри, как и мне, очень нравится смущать Рэба. Выходит, у нас с ним есть что-то общее.
22 
