Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
209 
— Я знаю, чей это кот, — говорю я ей, — я отнесу его к хозяину.
— Это правильно, нельзя так вот просто взять и оставить кота на улице, — говорит девчонка.
— Ага, точно, — говорю я и собираюсь уже убираться оттуда, потому что все это — полный бред, мои нервы чиста гудят от напряга, понимаешь?
Нелли видит меня, и вот он уже нависает надо мной. Он тычет в меня пальцем и шипит:
— Наркоман, блядь, мудацкий.
Никогда не любил этого кренделя, но я его не боюсь, даже такой весь размазанный, как сейчас. Я собираюсь что-нить сказать в ответ, и тут вижу этого пацана, который в последнее время вертелся около Франко, и он подходит к Нелли сзади и бьет его в спину, не так уж и сильно, потом отходит, эдак пританцовывая, и растворяется в толпе. Нелли изворачивается назад, будто хочет спину почесать, словно она у него зудит, и вдруг видит, что у него все руки в крови.
Я вижу в его глазах страх, а тот пацан пробирается сквозь толпу с широкой ухмылкой на морде. Он мне легонько подмигивает, а потом исчезает. И я тоже, брат. Я просто иду домой вместе с Заппой. Я думаю, Марк поступил очень плохо, что оставил кота на улице, это было как-то не по-людски, но, с другой стороны, он явно был весь под стрессом, ну; из-за Франко, и все такое.
А теперь кое-что обо мне: я вернул Заппу, и скоро вернутся Али и Энди, и все будет опять хорошо, адназначна.
78. Шлюхи из города Амстердама (Часть 12)
Я ничего не мог сделать
Я не мог ничего сделать.
Ни кричать, ни умолять, ничего.
А парни в машине его не видели.
Я ничего не мог сделать.
Все это случилось буквально в нескольких футах от меня. Машина на полной скорости сбила Франко. Его перебросило через крышу, и он упал на асфальт. Он лежит неподвижно, из носа течет струйка крови.
Я уже рядом, причем я понятия не имею, какого хуя я тут вообще делаю. Я опускаюсь рядом с ним на колени, поддерживаю его голову, смотрю ему в глаза, полыхающие огнем и бессмысленно бегающие туда-сюда. Глаза, напоенные недоумением и злобой. Я не хочу, чтобы все было вот так. Действительно не хочу. Я хочу, чтобы он пинал меня, бил смертным боем…
— Франко, брат, мне так жаль… это неправильно… прости, брат…
Я плачу. Я держу голову Бегби в руках и плачу. Я вспоминаю старые времена, старые добрые времена, и смотрю ему в глаза, и злость уходит из них, как будто отдернули темную занавеску, чтобы впустить ясный свет, а его тонкие губы складываются в слабое подобие улыбки.
Он, блядь, улыбается мне. Потом он пытается заговорить:
— Ты мне всегда нравился. — Или это я просто ослышался, может быть, это просто оговорка. Потом он начинает кашлять, и изо рта у него брызжет кровь.
Я пытаюсь что-то сказать, но вдруг понимаю, что над нами кто-то стоит. Поднимаю голову и вижу лицо, которое кажется одновременно знакомым и незнакомым. До меня постепенно доходит, что это Нелли Хантер, только он свел с морды татуировки, и только я собираюсь сказать ему, типа, привет, как он со всей дури бьет меня в челюсть.
Меня аж подбрасывает. Бля, вот это удар. Когда я нетвердо встаю на ноги, я вижу, как он вливается обратно в толпу, а толпа собралась немаленькая — люди любят, когда что-нибудь происходит. Мне на плечо ложится рука, и я резко оборачиваюсь, опасаясь, что сейчас дружки Франко будут делать из меня котлету, но это всего лишь медбрат из «скорой». Они кладут Франко на носилки и переносят его в машину. Я иду следом за ними, но рядом стоит полицейский, и он что-то мне говорит, только я не понимаю что. Другой полицейский кивает на врачей, потом — первому копу. Тот освобождает мне дорогу, и вот я. уже внутри «скорой», а они закрывают дверцу и отъезжают. Я склоняюсь над Франко и говорю ему, ты, мол, держись.
— Все в порядке, Френк, я здесь, приятель, — бормочу я, — я здесь. С тобой.
Я скребу челюсть, которая жутко болит после удара Нелли. Добро пожаловать в Лейт. Добро пожаловать домой, именно так. Но где теперь мой дом? Лейт… нет. Амстердам… нет. Если дом там, где сердце, тогда сейчас мой дом — это Диана. Мне нужно в аэропорт.
Я сжимаю руку Франко, но он сейчас без сознания, и врачи надели ему на лицо кислородную маску.
— Вы с ним разговаривайте, не молчите, — говорит мне один из них.
Все это, блядь, не очень-то хорошо. На самом деле все просто хуево. И вот что странно: многие годы я думал, как было бы здорово, если бы с Франко случилось вот что-то подобное, я представлял себе, как это будет, но теперь, когда это произошло, я бы отдал что угодно, лишь бы этого не было. Этим ребятам из «скорой» не надо меня уговаривать, потому что я все равно не смог бы заткнуться, даже если бы и хотел.
209 
