Особенно,... 
50 
Но Саманта не могла взять с собой кого-нибудь из сестер, а мать считала, что попутчик-мужчина – это неприлично, ехать же одной – верх глупости. Эх, была бы она мужчиной! Но она им не была.
Этот факт стал главным разочарованием в ее жизни. Саманта знала, что отец мечтал о сыновьях, продолжателях его дела. Он даже заготовил имена каждому из них. Ее он назвал в честь отца: Сэмюэл. Гарриет и Бернадетту назвали в честь его дядьев – Гарольда и Бернарда. Интересно, как бы он назвал четвертую дочь. Больше дядьев у него не было. Может, по имени отца матери? Алоизий – такое имя непросто превратить в женское.
Несмотря на разочарование, отец по-своему любил их всех. Он делал им кукол, которые двигались, и небьющуюся кукольную посуду. Однако куклы и игры «в домик» никогда не интересовали Саманту. Ей хотелось идти за отцом и делать то, что делал он. Но он относился к ней снисходительно, так же как и ко всем остальным женщинам своего дома.
Саманта не могла поверить, что он исчез, не оставив никакого знака. Отец никогда бы не заставил ее гадать, что с ним. Она была уверена в этом, как в своем имени. Он не стал бы сидеть где-то, ожидая, когда его найдут, – если, конечно, не произошло чего-то ужасного.
Но даже в этом случае при нем, Саманта знала это, было достаточно документов, чтобы их известили о его смерти. Люди просто не могли остаться равнодушными к Эммануэлю Нили. Они не могли бы остаться равнодушными и к его телу – если, конечно, он не был расчетливо убит и тайком захоронен.
Она гнала эти мысли. Единственным известным ей человеком, способным на такое вероломство, был тот, кто поцеловал ее, почти бесчувственную, и проявил такую заботу о мальчике, которого у него не было никаких причин любить. Когда они приехали, она думала, что Слоан Толботт способен на убийство, теперь она сомневалась в этом.
Не зная, чем бы заняться, она направилась через улицу к отелю. Она шла без всякой определенной цели, но Слоана было трудно пропустить. Он распоряжался обработкой досок на заднем дворе. Рядом с ним сидел Джек и, тщательно вымеряя длину досок, делал на них отметки, чтобы Джо знал, где пилить.
Слоан поднял глаза, когда она вошла на задний двор, потом отвернулся к рабочему, который монтировал деревянные поручни для лестницы черного хода.
– Что вам нужно? – бросил он отрывисто через плечо.
– Я думала, может, могу чем-нибудь помочь? – Саманта сунула руки в карманы. По какой-то странной причине она теперь и в брюках чувствовала себя почти так же неуклюже, как недавно в юбках.
– Почему бы вам не пострелять белок?
Он все еще не смотрел на нее. Саманта нахмурилась.
– Почему? У нас теперь больше свинины и говядины, чем даже было дома.
– Тогда ступайте и вяжите шарф или что-нибудь еще.
Он сознательно прогонял ее. Саманте хотелось стукнуть его по ноге, чтобы привлечь внимание.
– Я не умею вязать. И устала бездействовать. Вон там у вас – это виноградная лоза?
Слоан тотчас взглянул на нее. Она смотрела на лозу и не видела выражения его лица.
– А на что это, по-вашему, похоже? – с раздражением спросил он.
– Она должна быть обрезана. Дома я экспериментировала с лозой, но никогда не видела такого разнобоя и такого интенсивного роста, как здесь. Много винограда собираете?
– Откуда мне, черт побери, знать? Я не садовод!
– Я садовод, – ответила она с грустью. – И отец писал, что приобрел лучшую в стране долину для моего сада, но никто не может сказать мне, где она. Вы не возражаете, если я взгляну на ваш виноградник поближе?
Не дожидаясь ответа, она двинулась вперед. Слоан молча смотрел ей вслед. Пустота этого ее сухого, знойного голоса задела в нем струну, которой, как он думал, больше не существовало. У него что-то оборвалось внутри, когда он увидел, как покачиваются ее бедра. Теперь она выглядела в джинсах по-другому, это его здорово задевало.
Эта женщина была так же одинока и так же скучала, как и он сам – потерянный, все время ищущий чего-то. Может, он смог бы показать ей, где найти то, чего не хватает им обоим?
Глава 16
Саманта не шла у Слоана из головы, пока он работал со строителями у отеля. Она волновала его, а времени на волнение не оставалось: надо было искать убийцу.
Но он никак не мог сосредоточиться! Всю свою жизнь Толботт ставил себе цели и добивался их. И вот теперь, когда на карту поставлена его жизнь, он лишь тупо смотрел на эти укрытые грубой холстиной бедра, которые призывно покачивались у виноградной лозы, и слушал этот грудной голос, который звал Джека к обеду.
50 
