64 
— Расскажи мне про него.
— Пуччини, — сказал я, — человек очень богатый и знаменитый. Он построил себе на берегу озера Toppe дель Лаго, рядом с крошечной деревней, где родился, огромный дом, называемый Вилла Пуччини. Это человек, Ясмин, написавший такие всемирно известные оперы, как «Манон Леско», «Богема», «Тоска», «Мадам Баттерфлай» и «Девушка с Запада». Возможно, он не Моцарт, не Вагнер и даже не Верди, но все равно он гений и титан. Да и парень, говорят, что надо.
— Это в каком же смысле?
— Жуткий бабник.
— Супер.
— Ему уже шестьдесят один, но это ему ничуть не мешает, — сказал я. — Он страшный горлодер, пьяница, бешеный водитель, страстный рыболов и еще более страстный охотник. Но превыше всего он бабник. Кто-то сказал, что он охотится на женщин, пернатую дичь и подходящие либретто, причем именно в этом порядке.
— Похоже, классный мужик.
— Отличный мужик, — согласился я. — У него есть жена, старая ведьма по имени Эльвира, и веришь не веришь, но эта самая Эльвира получила как-то пять месяцев тюрьмы за то, что довела до смерти одну из Пуччиниевых подружек. Эта девушка была у них служанкой, и чертова Эльвира однажды ночью застукала их с Пуччини в саду. Последовала жуткая сцена, девушка тут же была уволена, но Эльвира на этом не остановилась, она так ее травила, что девушка не выдержала и отравилась сама. Ее родители пошли в суд, и Эльвира схлопотала пять месяцев.
— И что же, так их и отсидела?
— Нет. Пуччини ее отмазал, дав этому семейству двенадцать тысяч лир.
— Так в чем же наш план? — спросила Ясмин. — Что, я просто постучусь и войду?
— Так не выйдет, — сказал я. — Его сторожат все какие ни на есть слуги и эта чертова женушка. Они близко тебя к нему не подпустят.
— Ну и что же ты предлагаешь?
— Ты умеешь петь? — спросил я ее.
— Я не Мельба, — сказала Ясмин, — но в ноты попадать умею и голосок у меня есть.
— Отлично, — сказал я, — это то, что надо. Так мы тогда и сделаем.
— Как?
— Я расскажу тебе по пути.
Мы только что вернулись с Капри на материк и находились сейчас в Сорренто. Стояла теплая октябрьская погода, небо ярко голубело, а мы с Ясмин загрузились в мой верный «ситроен» и направились на север к Лукке. Крышу мы убрали за ненадобностью, и ехать по прелестной прибрежной дороге Сорренто — Неаполь было очень приятно.
— Для начала я расскажу тебе, как Пуччини познакомился с Карузо, это имеет прямое отношение к тому, что ты будешь делать. Пуччини был всемирно знаменит, а Карузо никто еще не знал, но он отчаянно хотел спеть Рудольфа в намечавшейся постановке «Богемы» в Ливорно. И вот однажды он появился в Вилле Пуччини и сказал, что хочет показаться великому композитору. Второразрядные певцы непрерывно осаждали Пуччини, и домашние его по возможности защищали, иначе бы у него не было ни минуты покоя. «Скажите ему, что я занят», — сказал Пуччини, но вскоре слуга доложил ему, что гость наотрез отказался уйти. «Он сказал, что поселится в вашем саду и будет жить там хоть целый год». «Какой он на вид?» — спросил Пуччини. «Коренастый такой коротышка с усами и в котелке. Он говорит, что он из Неаполя». «Какой у него голос?» — спросил Пуччини. «Он говорит, что у него лучший в мире тенор», — доложил слуга. «Все они так говорят», — пробурчал Пуччини, но что-то его подвигнул о, он и по сей день не знает, что именно, отложить книгу, которую читал, и выйти в прихожую. Дверь дома была распахнута, и коротышка Карузо стоял неподалеку в саду. «Кто ты такой и какого черта тебе надо?» — крикнул Пуччини, и Карузо ответил ему во всю мощь своего великолепного голоса словами Рудольфа из «Богемы»: «Chi son? Son un poeta»… «Кто я такой? Я поэт». Пуччини был потрясен этим голосом, он никогда не слыхал таких теноров. Он бросился к Карузо и обнял его с криком: «Рудольф твой!» Это истинная история, и теперь Пуччини любит ее рассказывать. Ну и конечно, Карузо и правда является лучшим тенором мира, и они с Пуччини стали ближайшими друзьями. Прелестная история, ты согласна?
— Но как это связано с тем, что и я вдруг запою? — спросила Ясмин. — Мой голос вряд ли покорит Пуччини.
— Конечно же нет, но общая идея та же самая. Карузо нужна была партия, а тебе — три кубика спермы. Отдать последнюю для Пуччини много проще, особенно такой роскошной девице. Пение только для затравки, чтобы привлечь его внимание.
— Сыпь тогда дальше.
— Пуччини работает только по ночам, — продолжил я, — примерно с пол-одиннадцатого до трех или даже четырех утра. В это время остальной его дом уже спит. В полночь мы с тобой прокрадемся в сад Виллы Пуччини и найдем, где расположен его кабинет. Скорее всего, он на первом этаже. Окно наверняка будет открыто, потому что ночи все еще теплые. Я затаюсь в кустах, а ты встанешь напротив открытого окна и негромко споешь «Un bel di vedremo»,[21] эту нежную арию из «Мадам Баттерфлай». Если все пройдет как надо, Пуччини бросится к окну и увидит там потрясающе красивую девушку — тебя. Все остальное будет просто.
64 
