18 
— Вы достанете мне большой запас этих пилюль, да? Я дам вам очень много денег.
— Подождите минуту, джентльмены, — сказал сэр Чарльз, призвав всех к молчанию взмахом сморщенной руки. — Наш юный друг рассказал нам увлекательную историю, однако, как он верно заметил, он является не более чем младшим ассистентом профессора Как-уж-его-там. Поэтому я совершенно уверен, что он не в состоянии снабжать нас этими замечательными новыми пилюлями. Однако возможно, мой дорогой Освальд, — сэр Чарльз наклонился ко мне и ласково положил мне на запястье свою сморщенную ладонь, — возможно, мой дорогой Освальд, ты сможешь связать меня с вашим великим профессором. На мне по должности лежит обязанность информировать министерство иностранных дел обо всех новейших научных открытиях.
— Да, понимаю, — сказал я.
— Если я смогу получить бутылку этих пилюль, предпочтительно большую бутылку, я пошлю ее прямо в Лондон.
— А я пошлю ее в Петроград, — сказал русский посол.
— А я в Будапешт.
— А я в Мехико.
— А я в Лиму.
— А я в Рим.
— Чушь! — воскликнул немецкий посол. — Вы хотите их для себя самих. Грязные вы старики.
— Ну же, Вольфганг, — поморщился сэр Чарльз.
— А почему бы и нет, дорогой Чарльз? Вот я хочу их для себя. И для кайзера тоже, но сперва для себя.
Я решил, что немецкий посол мне, в общем-то, нравится. Во всяком случае, он был честен.
— Мне кажется, джентльмены, — сказал сэр Чарльз, — что лучше будет мне взять на себя все организационные хлопоты. Я лично напишу профессору.
— Японский народ, — сказал мистер Мицуоко, — а особенно сам император, очень интересуется массажными техниками, горячими ваннами и всеми аналогичными достижениями науки.
Я не мешал им договорить. Контроль над ситуацией был теперь в моих руках, и чувствовать это было очень приятно. Я налил себе еще портвейна, однако отказался от огромной сигары, предложенной сэром Чарльзом.
— Ты бы предпочел поменьше? — спросил он озабоченно. — Или турецкую сигарету? У меня есть «Балканское собрание».
— Нет, сэр, спасибо, — чуть улыбнулся я. — Но портвейн был великолепен.
— Наливай, мой мальчик! Наполняй бокал!
— У меня есть для вас интересная новость, — сказал я, и все мгновенно смолкли.
Немецкий посол приложил к уху сложенную лодочкой ладонь. Русский посол подался вперед, это же сделали и остальные.
— То, что я хочу вам рассказать, до крайности конфиденциально, — начал я. — Могу я надеяться, что это останется между нами?
— Да! Да! — заговорили все хором. — Конечно же! Абсолютно! Продолжайте, юноша!
— Благодарю вас. — Я слегка наклонил голову. — Дело, собственно, в следующем: узнав, что скоро отбуду в Париж, я решил, что попросту должен взять с собой запас этих пилюль, особенно для друга моего отца сэра Чарльза Мейкписа.
— Мой дорогой мальчик! — воскликнул сэр Чарльз. — Какая трогательная забота!
— Но я не мог, конечно же, попросить их у профессора, он ни за что бы мне их не дал, — продолжил я. — Да и то сказать, они все еще засекречены.
— Ну и что же ты сделал? — спросил сэр Чарльз, буквально капая слюной от возбуждения. — Позаимствовал их потихоньку?
— Конечно же нет, сэр, — возмутился я. — Воровство — это преступление.
— Ты не смотри на нас, мальчик. Мы не скажем ни одной живой душе.
— Как же вы поступили? — спросил немецкий посол. — Вы говорите, они у вас есть, но вы их не воровали?
— Я сделал их сам, — сказал я.
— Блестяще! — закричали все хором. — Великолепно!
— Так как я помогал профессору на каждой стадии, то доподлинно знал, как делать эти пилюли. Поэтому я… ну… я попросту делал их в той же лаборатории, пока он уходил на ланч.
Я медленно занес руку назад, достал из кармана фрака маленькую круглую коробочку и положил ее на кофейный столик. Открыл ее. Там в уютном гнездышке из ваты лежала ярко-алая пилюля. Все наклонились взглянуть, а затем я заметил, как пухлая белая рука немецкого посла скользит по столику к коробочке, словно ласка, готовая схватить мышь. Сэр Чарльз тоже это увидел и тут же пришлепнул руку немца.
— Ну же, Вольфганг, не надо быть таким нетерпеливым.
— Я хочу посмотреть пилюлю! — крикнул в ответ посол Вольфганг.
Сэр Чарльз положил вторую свою руку на коробочку с пилюлей и повернулся ко мне.
— А еще у тебя есть? — спросил он.
18 
