5 
Юта пригладила рукой волосы, собранные в хвост и тщательно приглаженные гелем. Робину не удастся вывести ее из себя своим шутливым тоном. Она давным-давно научилась выпутываться из таких вот ловко расставленных сетей его ироничных высказываний.
– Более примитивного понимания женщин я не встречала. Впрочем, ты никогда не отличался глубиной мысли, Робин. Ты ни к чему не можешь относиться серьезно. Твоя инфантильность не позволяет тебе заглянуть вглубь души другого, проникнуть в ее сущность. Увы, ты не способен различать оттенки цветов. Для тебя есть синий, но нет ни нежно-голубого, ни лазурного, ни бирюзового… – Юта присела на пухлую ручку кресла, обитую светлой кожей. – Так и с женщинами. Ты спишь с ними, весело проводишь время, но никогда не интересуешься тем, что у них внутри. Наверное, в детстве ты никогда не разбирал игрушки, – с притворной горечью вздохнула она.
Робин плюхнулся на диван, покрытый плюшевым пледом, раскрашенным под шкуру леопарда. Юта определенно пыталась его задеть. Кусала его, большого слона, как маленькая собачка – йоркширский терьер. Ты никогда не разбирал игрушки… Если бы она знала его чуть лучше, то ей было бы известно, что в детстве он потрошил все, что попадалось ему под руку. Начиная с коллекционных машинок – подарков отца, заканчивая плюшевыми медведями младшего братца…
– По-твоему, я – простачок? – поинтересовался он у Юты.
Она кивнула, торжествуя. Похоже, победа все-таки одержана…
– Ты слишком прост, – уточнила она. – И думаешь, что окружающие так же просты, как и ты сам… Все бы ничего, но ты придумал целую теорию, чтобы оправдать свои низменные потребности сложной природой мужчин…
Робин расхохотался, хотя на душе было не так уж весело.
– Вот как ты все повернула! По-моему, дорогая Юта, ты просто мстишь мне за то, что я сказал о женщинах. Как всегда, из океана глобального тебя снесло в лужу мелочного. Впрочем, этим ты подтвердила избитую, но правдивую истину, которую вовсе не я придумал…
Юта поерзала на жесткой ручке кресла. Удар попал в цель, как и ожидал Робин. Да что он себе позволяет?! Только-только выбрался из объятий Брук Ширстон и пытается пичкать жену своими дурацкими рассуждениями! Что он вообще знает о женщинах? Он – примитивный бабник, существо, которое думает только теми мозгами, что у него в штанах?!
Воздух между Робином и Ютой раскалился до предела. Робин видел, как блестят прищуренные глаза жены, дымчатые, как шерсть серо-голубого котенка. Ее всегда чуть приподнятая левая бровь, придававшая ее лицу выражение вечного удивления, изогнулась дугой, как спина обозленной кошки.
Робин усмехнулся. Юта поцарапала его, но и сама не уцелела на поле брани. Только для чего это все? Кому и что они доказывают здесь, в этой роскошной нежилой гостиной, где оба появляются так редко, что почти не встречаются друг с другом?
Пит проскользнул в дом тихо, как мышонок. Котов, то есть родителей, по близости, слава богу, не оказалось. Ничего удивительного – оба они возвращались так поздно, что он редко сталкивался с ними нос к носу. Но чутье подсказывало Питу, что сегодня – особенный вечер. Слишком уж удивительно он начался для того, чтобы кончиться скучно…
Пит снял обувь и только сейчас заметил, что на полу лежат розово-лиловые россыпи маминых туфель. Это еще что? Ма всегда отличалась повышенной любовью к чистоте и никогда бы себе не позволила разбросать туфли вот так… Похоже, его подозрения оправдались. Вечерок и впрямь будет особенным…
Пробежав на цыпочках мимо гостиной, Пит услышал голоса. Значит, родители дома. И общаются на повышенных тонах… Решили выяснить отношения? Это так на них не похоже… Обычно они интересуются каждый своими делами… Даже его не замечают…
Когда в последний раз Пит просил па или ма поучаствовать в школьной жизни, они отправили в школу домработницу – миссис Пирс. Вэнди Пирс, семидесятилетняя старушка, служившая еще в доме бабки Пита, зашла в классную комнату под общий гогот его одноклассников. Громче всех смеялись Лиланд и Пэйн – для них это был настоящий праздник. Целый месяц после явления миссис Пирс народу они с ехидством расспрашивали Пита о здоровье его бабули…
Тогда Пит ничего не сказал родителям, но обида до сих пор не прошла. Почему они не интересуются его жизнью, его проблемами? Даже его оценки не вызывают у них любопытства… Другие дети только радовались бы такому невниманию. Но не Пит. Ему было больно, по-взрослому больно оттого, что для собственных родителей он – не более чем домашний мышонок, живущий в клетке своей комнаты…
5 
