Последние отзывы

  7  

Горбачев. Стоило лишь посмотреть на тех, кто его окружал, и становилось ясно – быть беде. Эта его вездесущая пролазливая баба с ее парижскими нарядами и американскими кредитными карточками вздумала, видишь ли, соревноваться с Нэнси Рейган за звание самой элегантной капиталистки. Он жену-то свою не мог в узде держать, Горбачев, где уж ему было остановить контрреволюцию в самом начале! Да он этого и не хотел. Вы бы взглянули на всех этих жиголо, с которыми он путешествовал, на этих советников, специальных представителей, на пресс-секретарей; эти только и ждали очередной загранки, где портные-итальяшки будут ползать у их ног. А тот самый пресс-секретарь, – как бишь его звали? – который так полюбился капиталистам, он тоже носил костюмы с блестками. Тот самый пресс-секретарь, который сказал, что доктрина Брежнева умерла и ее надо заменить доктриной Фрэнка Синатры.

Да, это был еще один момент, когда он понял: дело швах. Доктрина Синатры! «Я пойду своим путем»^[1]. Да ведь есть только один верный путь, одна истинно научная дорога – марксизм-ленинизм. А заявлять, что народам стран Варшавского договора предоставляется возможность каждому идти своим собственным путем, – слова и ничего больше. Теперь нам наплевать на коммунизм, отдадим все в лапы американским бандюгам, мать их так. Ничего себе сказано: доктрина Синатры. Это надо же так пресмыкаться перед дядей Сэмом! Да кто он такой, Синатра? Итальяшка в блестящем костюмчике, трется возле мафии, и все дела. А Нэнси Рейган перед ним стоит на коленях. Кстати, теперь все понятно. Вся эта хреновина началась с Фрэнка Синатры. Синатра трахал Нэнси Рейган прямо в Белом доме, ведь об этом все говорили, разве не так? Рейган не сумел присмотреть за женой, а Нэнси только и делала, что состязалась с Раисой по части нарядов. Горбачев, этот тоже не мог присмотреть за женой. А горбачевский пресс-секретарь сказал, что надо следовать доктрине Синатры. Доктрине Элвиса Пресли, доктрине макдональдсовских гамбургеров, доктрине Микки-Мауса и Утенка Дональда.

Как-то Отдел внешней разведки показал ему документик, полученный благодаря братской помощи коллег из КГБ. Это был отчет ФБР о мерах обеспечения безопасности президента США, об уровне охраны и тому подобное; Петканову запомнилась там одна любопытная деталь: оказывается, место, где американский президент чувствует себя в наибольшей безопасности и где охрана меньше всего боится за него, – это Диснейленд. Ни один американский убийца даже помыслить не может, чтобы пальнуть там в президента. Это было бы кощунством, оскорблением великих богов Микки-Мауса и Утенка Дональда. Так было сказано в отчете ФБР, который КГБ передал их Отделу внешней разведки на всякий случай. Петканов здесь увидел подтверждение инфантильности американцев, тех самых, которые скоро наводнят его страну и купят ее с потрохами. Добро пожаловать, дядюшка Сэм, приходите и постройте у нас большущий Диснейленд, чтобы ваш президент мог чувствовать себя здесь в полной безопасности, а вы могли бы наслаждаться пластинками Фрэнка Синатры и смеяться над нами, ведь мы безграмотная деревенщина, совсем не умеющая одеваться.

Они должны присутствовать при этом, твердила Вера. Все четверо: Вера, Атанас, Стефан и Димитр. Это же великий час в их истории, прощание с угрюмым детством, унылым, хмурым отрочеством; конец лжи и иллюзий. И вот пришло время, когда правда сделалась возможной, время зрелости. Как же пропустить все это?

И потом, ведь они вместе с самого начала, с того недавнего, но уже и далекого месяца, когда это только начиналось; начиналось как бы в шутку, как предлог крутиться возле Веры, невинно флиртовать с нею. Они участвовали в самых первых, слегка лишь всколыхнувших общество протестах, еще не понимая толком, что это означает и как далеко может зайти. Они глазели на других, присоединялись к их шествиям, выкрикивали вместе с ними лозунги, а потом все вдруг стало серьезным, и от страсти захватывало дух. Это было и страшно тоже: ведь они все были там, когда этого малого, приятеля Павла, чуть не сплющило бронетранспортером на бульваре Освобождения, когда у милиционеров, охранявших дворец Президента, не выдержали нервы и они начали молотить женщин прикладами. Несколько раз, перепуганные до смерти, они удирали от автоматных очередей, прятались в подъездах, сцепив руки, чтобы оградить Веру. Но они и тогда были вместе, когда запахло близкой свободой, когда со скрипом отворились изъеденные червями двери, когда солдаты усмехались и подмигивали им, угощали их сигаретами. А потом они поняли, что побеждают, потому что даже некоторые депутаты-коммунисты рискнули появиться среди демонстрантов.

  7