Особенно,... 
24 
– Благодарю вас. Это вы о чем?
Солинский протянул руку, взял папку и вопросительно взглянул на генерала.
– Поясняю. Это донесение о нашем расследовании работы Специального технического отдела на Резковой улице. Главным образом за период с тысяча девятьсот шестьдесят третьего по тысяча девятьсот восьмидесятый год, до того момента, когда отдел был переведен в северо-восточный сектор. Многие из отчетов отдела сохранились полностью.
– Лучшие их работы?
– Кто это может определить, господин прокурор?
Генерал напряженно застыл перед Солинским и больше напоминал сейчас лейтенанта из провинциального гарнизона, чем одну из ключевых фигур государственной перестройки.
– Ну хорошо… Теперь по другому вопросу…
– Слушаю, господин Генеральный прокурор.
– Вы случайно не знаете… Это к делу не относится, мне просто интересно, что стало с тем бородатым студентом, который расцеловал вас тогда, на снегу?
– Ковачев. Разумеется, знаю. Он организует очереди за визами в консульстве Соединенных Штатов.
– То есть он работает у американцев?
– Нет, что вы. Вы, возможно, видели людей на площади Святого Василия? Они стоят в очереди в американское консульство.
– Я что-то не понимаю…
– Они не хотят стоять на улице возле консульства. То ли стесняются, то ли боятся, что люди их осудят или что-то похуже случится. В этом роде. Вот почему они организовали свою собственную очередь. В саду у западных ворот. Руководит всем этим Ковачев. Вы получаете номер и каждое утро приходите узнать, не подошла ли ваша очередь. Если не подошла – придете на следующий день. Никакого жульничества с номерами. Ковачеву все беспрекословно подчиняются. Он великолепный организатор.
– Вот такие нам и нужны.
– Ничего не получится. Я уже пробовал. Когда я получил вот это, – Ганин машинально хлопнул себя по плечу, словно жена нашила звездочку и на штатский костюм, – он мне прислал открытку. Там было написано: ДАЕШЬ ГЕНЕРАЛОВ ВМЕСТО ХЛЕБА.
Солинский усмехнулся: да, этот Ковачев сильная личность, не то что мой зануда генерал.
– Так на чем же мы остановились?
– Мне кажется, вас могут заинтересовать исследования, проводившиеся на Резковой улице. Они относятся к возможностям симулирования различных заболеваний.
– Конкретно?
– Конкретно: провоцирование симптомов остановки сердца путем перорального и внутривенного введения препаратов.
– А еще что?
– Что еще?
– У вас есть свидетельства того, что эти методы применялись в каких-либо случаях?
– Нет, господин прокурор. В этой папке таких данных нет.
– Ну что ж. Благодарю вас, генерал.
– К вашим услугам, господин Генеральный прокурор.
Прошел еще один долгий день, и по-прежнему ничего не получено. Это как губка – выжимаешь ее, выжимаешь, она уже совсем сухая, а нажмешь случайно еще раз, и побежит по пальцам вода. Тщательнейшим образом подготовленные свидетельства о непомерной алчности бывшего президента, его бесстыдного стяжательства, безумных растрат, даже клептомании, каким-то образом улетучивались в зале суда на глазах миллионов зрителей. Ферма в Северо-Западной провинции? Так это же юбилейный подарок от благодарного народа к двадцатой годовщине его пребывания во главе государства. И подарено-то это было временно, лишь до конца его жизни, и бывал он там редко, лишь для встреч с высокопоставленными зарубежными гостями, что способствовало укреплению социализма и коммунизма. Дом на Черном море? Предоставлен ему Союзом писателей и издательством имени Ленина в знак признания его заслуг перед литературой, а также с целью хоть частично возместить его отказ от половины гонорара за «Собрание речей, статей и документов» (32 тома, 1982 год). Охотничий домик на Западных холмах? Центральный Комитет в ознаменование сорокалетней плодотворной деятельности в рядах Коммунистической партии единогласно проголосовал… И так далее, и тому подобное.
Чем дальше шло дело, тем более непредсказуемым становился Петканов. Накануне заседания Генеральный прокурор не мог предугадать, как поведет себя подсудимый: будет ли он отвечать с возмутительной агрессивностью, будет ли он шутить или примется банально философствовать, впадет ли в сентиментальность или в угрюмую замкнутость, не говоря уж о том, когда и почему он вдруг переключится с одной линии поведения на другую. Было ли это хитроумной стратегической уловкой или просто обличало глубинную неустойчивость психики? Увозя с собой в машине папку с еще одним документально подтвержденным свидетельством о совершении какого-нибудь пустяка, Солинский удивлялся, до чего же мало он продвинулся в умении понимать подсудимого и предугадывать его тактику. Сможет ли он хоть когда-нибудь постичь эту загадочную личность?
24 
