242 
— Сперва, когда мне позвонил Дэк и признался, что не знает, как с тобой быть, я тебя жалела, Джей. А потом, когда за мной заехал Милбурн, чтобы привезти сюда, у меня было достаточно времени — целый полет, — чтобы хорошенько подумать. Твои потери действительно велики, но ты потерял то, чего никогда не имел.
— Ты…
— Твои родители умерли, когда ты был совсем крошечным. Однако многим ли сиротам выпадает второй шанс, который подарила тебе судьба?
— Верно, — проговорил крестоносец. — Красавица права.
— Заткнись!
— Теперь Рис Джордан… Не сомневаюсь, тебе очень больно, но скажи мне, кому посчастливилось иметь практически бессмертного учителя? Рис умирал еще до того, как мы с тобой родились. Его больше нет — или он есть? Я никак не могу получить внятного ответа у Транто.
— Ты спрашивала у Транто?
— Конечно. Ты разве не знал, что они с Танатосом теперь друзья? Транто время от времени приходит в Непостижимые Поля, и они там что-то строят.
— Понятия не имел.
— Да где тебе, ты же страдал!..
— Вот именно.
— И у тебя есть для этого все основания. Но разве ты готов ставить на всем крест? Дэк в ужасном состоянии.
— Бедняга Дэк.
— И Мизар… в отличие от Дьюби он не может тебя навещать.
— Ой! — Джей уставился на свои ногти. — Я чувствую себя самым настоящим мерзавцем.
— Отлично — если только ты теперь не запьешь по этому поводу.
Джей тихонько шлепнул Алису, и она улыбнулась.
— Говорят, истина в вине, Алиса, так что я хочу тебя кое о чем спросить.
— О чем?
— У тебя не возникло ощущения, что предполагалось, будто мы должны влюбиться друг в друга?
— Ну да, — покраснев, ответила Алиса.
— Тут тоже ничего не получилось.
— И хорошо. Разве приятно чувствовать, что твоя любовь сделала тебя пешкой в чьей-то игре? — Девушка наклонилась и поцеловала Джея в щеку. — Кроме того, кто знает будущее? Мы ведь еще совсем дети.
Щеки Джея запылали, а крестоносец захихикал.
Высоко на вершине горы Меру, в центре вселенной, на каменных тронах неподвижно сидят боги, наблюдая за миром Вирту. Они пожертвовали большей частью своей способности к движению ради всезнания. Сейчас, однако, они старательно следят за тем, что происходит у них за спиной.
Прыткий, бывший когда-то Беном Квинаном, принес им сообщение, написанное кроваво-красными буквами на белом, как голая кость, пергаменте, краткое и по существу:
«Помните, что теперь я могу подняться на Меру».
Не требовалось смотреть на подпись — изысканный знак, похожий на череп, — чтобы понять, кто автор послания.
— Наглец, — проговорил Морепа.
— Возмутительно, — согласился Небопа.
— Но, как ни печально, чистейшая правда, — вздохнула Террама. — Хорошо поиграли. Лично я теперь собираюсь как следует отдохнуть.
Она замолчала и, напевая что-то себе под нос, закрыла глаза.
Морепа заговорил совсем тихо:
— Небопа, ты ей веришь?
Небопа нахмурился:
— Ей?
На самой вершине горы Меру два бога внимательно разглядывали третьего.
Он обитал в Непостижимых Полях, Властелин Всего, хотя то, что он творил, имело обыкновение распадаться на части. Безмолвие его владений нарушали лишь звуки Второй симфонии Сибелиуса, опус 43, доносившиеся из магнитофона, который висел на ветке сломанного ветром древа логики, и фырканье Транто, собиравшего мусор в громадную гору.
— Красиво, правда, господин! — крикнул фант. — Не забудьте, что нам нужны чудесные магниты, чтобы все склеилось.
— Достанем, Транто.
Фекда, обвившаяся вокруг белого тонкого запястья хозяина, прошептала:
— Что ты строишь, господин? Что это будет?
— Ничего, естественно. Ведь все, что я создаю, разваливается на части.
Танатос посмотрел на изумрудно-зеленое зерно, размером и формой напоминающее косточку персика. Внутри сиял золотистый свет.
— Ничего особенного не получится, Фекда.
Потом он рассмеялся и подошел к Транто, чтобы помочь.
Хаос, Хаос,
(о милый юноша, милая девушка, ангел отчаянья, влюбленные,
Друзья и прочие игрушки)…
Хаос, Хаос
Доволен.
242 
