ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Невеста по завещанию

Очень понравилось, адекватные герои читается легко приятный юмор и диалоги героев без приторности >>>>>

Все по-честному

Отличная книга! Стиль написания лёгкий, необычный, юморной. История понравилась, но, соглашусь, что героиня слишком... >>>>>

Остров ведьм

Не супер, на один раз, 4 >>>>>

Побудь со мной

Так себе. Было увлекательно читать пока герой восстанавливался, потом, когда подключились чувства, самокопание,... >>>>>

Последний разбойник

Не самый лучший роман >>>>>




  220  

Стала жить незаметно, не привлекая чужого внимания. В моем случае это означает, что я так и не познаю мужчин и до самого конца останусь девственницей.

Вечная девственница. Вы понимаете, что это такое? Звучит красиво, вопросов нет, но на самом деле все совсем не так. Кадзуэ очень метко написала об этом в своем дневнике: упустить момент, когда можно властвовать над мужчиной. Для женщины единственный способ прибрать мир к рукам — секс. Именно к такой мысли склонялась Кадзуэ, и мне все больше кажется, что, может, так оно и есть. Меня посещает неожиданная мысль. Предположим, некий мужчина входит в меня (хотя само такое предположение вызывает душевный трепет) и извергается внутри моей плоти. Наверное, это приносит удовлетворение, будто соединяешься с целым миром. Но это минутное ощущение обманчиво. Оно возникает из веры в то, что единственная возможность для женщины овладеть миром — сделаться проституткой, как Кадзуэ. Уверовавшие в это совершают большую ошибку.

Я сказала, что предпочла жить незаметно. Если честно, это не совсем так. Просто мне хотелось, чтобы меня не сравнивали с Юрико. Я уступала ей при любом раскладе, поэтому и решила выйти из игры. На меня давила мысль, что я — это как бы Юрико, вывернутая наизнанку, я живу ее изнаночной жизнью. «Изнаночники» очень чувствительно реагируют на тень, отбрасываемую теми, кто живет, купаясь в солнечном свете. Эти «светлые личности» скрывают от других свои черные мысли. Они не вызывают у меня сочувствия, я воспринимаю обостренно эти мысли именно потому, что нахожусь на «изнаночной» стороне. Скорее даже можно сказать, что я жила, питаясь мрачными тенями от живущих под солнцем.

История проститутки, которую поведала Кадзуэ в своем дневнике, настолько печальна, что дает мне новые силы, чтобы жить. Я серьезно. Чем печальнее звучит ее рассказ, тем больше злости и возмущения она во мне вызывает. Ее неудачи и поражения придают мне силы. Понимаете? В этом смысле дневник Юрико не дал мне ничего. Все-таки в Юрико чувствовалась настоящая сила, твердость воли. Она не вызывала у меня одну только ненависть. И я никак не могла ей противостоять.

Я стала рабыней Юрико. Всю жизнь следовала за ней, как тень. Показания Чжана не стали для меня неожиданностью и ничего для меня не стоят. Потому что он совершеннейшая скотина, и у него нет ни сантиметра тени. Оказывается, скоты тоже имеют место под солнцем.


С дневником Кадзуэ другая история. Это дикое одиночество. Прочитав его до конца, я почувствовала, что во мне что-то изменилось. Такого раньше со мной не бывало. Я сама не заметила, как из глаз полились слезы. Мне стало ее жалко. Даже мне! Я не могла сдержаться, думая, как одиноко и тяжко было бедняжке, тем более с ее-то внешностью — уродина почище Невероятного Халка! Стук ее пустого одинокого сердца отдавался у меня в груди, парализовал, лишая дара речи. Не знаю, что такое экстаз, но, мне кажется, именно его я и испытывала.

Две большие тетради в кожаных обложках — коричневая и черная, исписанные аккуратным почерком Кадзуэ, который я помню со школы. С дурацкой педантичностью она записывала, сколько получено с каждого клиента. Кадзуэ была настолько пунктуальна и честна, что не допускала мысли о том, что какую-то встречу можно пропустить. Отличница, мечтавшая, чтобы ее хвалили за успехи; девчонка, хотевшая, чтобы все знали, что она из хорошей семьи; стремившаяся достичь верхов офис-леди. До верхов ей не хватило всего ничего, и теперь, сама того не желая, Кадзуэ на страницах дневника открывала передо мной душу.

«Мы одинаковые — и ты, и я. И Кадзуэ тоже. Нам всем промыли мозги. Интересно, как мы выглядим со стороны».

Неожиданно в памяти всплыли эти слова Мицуру. Захотелось закричать: «Нет, не так! Неправда!» Неужели ты не понимаешь?! «Здесь ненависть и хаос». Вот что сказал Юрио, коснувшись этих тетрадей. Сейчас я думаю так же, и иного не может быть. Я питаюсь тем, что есть только в других людях, ненавистью и хаосом, которые их окружают. И я не похожа на Кадзуэ. Я другая! Я не гротескное чудовище!

Я сбросила со стола ее тетрадки и, пытаясь успокоиться, тронула кольцо, которое носила на левой руке. Да, то самое, над которым смеялась Мицуру. В нем источник всех моих чувств. Что? Да, я сама себе противоречу. Издеваюсь над сложившимся в женской школе Q. классовым мирком, и в то же время он мне нравится. Считаете, я непоследовательная? Но ведь противоречия, в той или иной мере, сопровождают жизнь каждого человека.

  220