92 
Мысли Жизели тут же вернулись в Нью-Йорк, где она когда-то жила и куда страстно хотела вернуться, поскольку чувствовала, что это ее город. Она вновь дала себе клятву скопить деньги на Высшие курсы переводчиков и при первой же возможности, как только получит диплом, устроиться на работу в ООН. Однако Жизель понимала, что скоро это не произойдет, по крайней мере если она будет копить деньги такими же темпами, как сейчас. В пик сезона она надеялась на щедрые чаевые, но этим надеждам не суждено было оправдаться. Если не считать щедрого мистера Толли, приезжающие в Лурд паломники в большинстве своем либо едва сводили концы с концами, либо были скупердяями. Поэтому Жизель понимала, что раздобыть недостающие деньги будет очень и очень непросто, однако она приняла решение и на попятный не пойдет.
Она посмотрела на часы. Времени оставалось лишь на то, чтобы забросить вещи в квартиру Доминик, а затем она должна была мчаться к группе паломников из Нанта и вести еще одну утомительную экскурсию по этому уже надоевшему ей до чертиков городу.
Жизель допила кофе, расплатилась по счету, сунула газету в сумку и, сев в машину, поехала на квартиру Доминик.
* * *
Оказавшись в тиши и уединении своего нового жилища на третьем этаже отеля «Грот», Сергей Тиханов не стал терять времени на то, чтобы осмотреть номер, а направился прямиком к телефонному аппарату. Взяв с полки и пролистав телефонную книгу, он с удовлетворением отметил, что междугородные звонки в пределах Франции выполнялись из Лурда по системе автоматической связи. Это означало, что разговор не нужно было заказывать через телефонисток, лишний раз привлекая к себе внимание.
Тиханов набрал номер советского посольства в Париже, назвал свой псевдоним, и через несколько секунд его соединили с послом. После обмена любезностями Тиханов сказал, что звонит из Марселя по незащищенной линии и поэтому будет краток. Вслед за этим он сообщил, что должен встретиться с друзьями их страны в окрестностях Марселя, и задал послу два вопроса: пытался ли известный им обоим генерал связаться с ним и как здоровье премьера?
У него словно гора с плеч свалилась, когда он услышал, что глава КГБ генерал Косов не делал попыток разыскать его, поскольку слишком занят внутрипартийными делами.
— Премьер тоже не звонил,— сказал посол,— но, насколько мне известно, он, как обычно, пребывает в добром здравии.
Поначалу Тиханов озадаченно уставился на телефонный аппарат, но затем вспомнил, что они разговаривают по открытой линии.
— А-а, ну конечно,— отозвался он.
Тиханов поблагодарил посла и уже собирался повесить трубку, когда посол неожиданно спросил:
— А если генералу очень понадобится поговорить с вами, могу ли я сообщить ему, где вы остановились?
Тиханов был готов к такому вопросу.
— Скажите ему, что в том месте, где у меня назначена встреча с нашими друзьями, я буду вне пределов досягаемости. Передайте генералу, что я закончу все дела к концу недели и сам свяжусь с ним в понедельник или во вторник.
Сделав этот важнейший звонок и объяснив свое исчезновение, Тиханов ощутил огромное облегчение. Он не чувствовал себя так хорошо с того момента, когда приехал в Лурд.
Теперь у него было время для того, чтобы оглядеться, и, осмотрев номер, Тиханов счел его вполне удовлетворительным. Да, он привык к совсем другим, роскошным апартаментам в пятизвездочных отелях, но, учитывая обстоятельства, это жилище было вполне сносным. По сравнению с ним убогая комната в доме Дюпре выглядела тюремной камерой, и Тиханов порадовался, что ему больше не нужно туда возвращаться. А еще большее облегчение он испытывал оттого, что избавился от постоянного присутствия этой девчонки Жизели, которая без устали совала нос во все щели, в свое время работала в ООН и представляла для него потенциальную опасность. Избавиться от нее было для Тиханова задачей номер один.
Поскольку за обедом Тиханов полностью сосредоточил внимание на миссис Мур и почти ничего не ел, он заказал по телефону еду в номер и принялся неторопливо разбирать свои вещи, методично раскладывая по полкам вместительного старинного шкафа аккуратно сложенные рубашки, майки и пижамы. Шкаф стоял напротив двух сдвинутых двуспальных кроватей, над которыми висело распятие. Комнату не могли испортить даже псевдоантикварные стулья в стиле Директории, обтянутые синтетической тканью. На окнах висели оранжевые шторы, раздвижные стеклянные двери вели на маленький балкончик, с которого открывался очаровательный вид на поросшие лесом окрестности. Здесь было много воздуха и простора.
92 
