Особенно,... 
128 
Создавалось впечатление, что Амфитрион задает вопросы только для поддержания беседы и ответы Гермия его мало интересуют; но так ли это было на самом деле, неизвестно.
– Как скоро, спрашиваю?
– Не знаю. И Аид не знает. Скоро. Лет через десять. Или через двадцать. Или через сто.
Некоторое время мальчик и юноша молчали, не глядя друг на друга.
– Что там твоя… Алкмена? – осведомился наконец Лукавый, по-прежнему глядя в сторону и вертя в руке наполовину опустевший кубок.
– Да так… замуж собирается. Говорит, хочу старость спокойно прожить.
– За кого?
– Приехал тут один… Радамант-законник. Сватается. Наверное, скоро свадьба будет…
– А-а… знаю. Это его с Крита изгнали – вот он в Беотию и перебрался.
– Человек-то он хоть какой? Как думаешь, Гермий?
– Человек? Да вроде ничего. Во всяком случае, честный.
– И то хорошо. Его что, за честность с Крита турнули?
– Угу, – кивнул Гермий.
– Ясно. Был у Алкмены муж Амфитрион-Изгнанник, теперь будет Радамант-Изгнанник, и дотянут они до смерти… спокойно.
– Дотянут. А как дальше – не знаю. У дяди на этого Радаманта свои виды. В судьи, говорит, его к себе возьму. Хорошие судьи, говорит, только из людей получаются… и то лишь после смерти.
Помолчали.
Отхлебнули.
Амфитрион доел лепешку, извлек откуда-то из складок пеплоса другую и стал сосредоточенно натирать ее припасенной долькой чеснока, посыпая сверху крупной зернистой солью.
– Про Алкида что-нибудь слышно? – как бы между прочим спросил он.
– Сразу про двух. Один, рассказывают, по Пелопоннесу бродит, другой уже три месяца, как на «Арго» из Иолка уплыл. И оба – Алкиды.
– Подробнее, – не то попросил, не то приказал Амфитрион.
– Куда уж подробнее… Говорю, один сперва у вашего знакомца Теспия объявился. Теспий его очистил от скверны – как басилей и по старой дружбе, – а Алкид возьми и исчезни к вечеру. Не впрок, видать, очищение пошло…
– А тебе – впрок? Тебе бы после такого впрок пошло, Лукавый?! Отвечай!
– Не злись, Амфитрион. Говорю, что знаю. А знаю, что один Алкид от Теспия ушел, а второй сейчас на «Арго». Где-то возле Мизии плывет.
– Ты его видел? – Амфитрион плотнее завернулся в шерстяной пеплос, которого вполне хватило бы на две накидки для шестилетних мальчишек.
– Видел… только не пойму – которого?! Смурной весь, неразговорчивый, любовника себе завел – тихий такой мальчик, Гиласом зовут. На Лемносе остановку делали – там одни бабы, мужиков нет, местные красавицы под Пана лечь готовы! – так нет, даже на берег не сошел, все с этим Гиласом возился. Я, конечно, понимаю – бывает… у меня у самого от этой дуры Афродиты сын – Гермафродит…
– Ничего ты не понимаешь, бог, – хрипло бросил Амфитрион. – Просто от мальчиков детей не бывает. Которых можно убить. Ификл это… который на «Арго».
– Ты уверен? Почему он тогда назвался Алкидом?
– Уверен. Каждый из них винит себя. Алкид – сам знаешь, за что… А Ификл, спасая меня, убил двоих служителей Тартара у алтаря в момент принесения жертвы. И теперь он считает, что это и была та жертва, из-за которой… короче, Ификл считает себя виновным. И знает, что, пока оскверненный Алкид-безумец бродит по Элладе, – найдется немало желающих убить его, снискав славу и милость богов.
– А так?
– А так – Алкид уплыл на «Арго». Ищи-свищи! Брата он прикрывает, вот что…
– Так Теспий же его очистил!
– А многие об этом знают?
Помолчали.
Гермий, собравшийся было вновь наполнить свой кубок, передумал и сделал большой глоток прямо из кувшина.
Потом еще один.
– А что Зевс? – Амфитрион первым нарушил затянувшуюся паузу.
– Папа? Сияет от счастья. И изо всех сил пытается это скрыть – видишь, какая погода?! Еще бы, такой повод отправить героя на подвиги! Во искупление. Всыпал Гере для порядка…
– Сияет, значит, – как эхо, глухо повторил Амфитрион, и Гермия передернуло от старческого дребезжания этого детского голоса.
– Вот только папа еще не решил, – с нарочитой бодростью продолжил Лукавый, – куда Алкида лучше послать? То ли в Фессалию, лапифов с кентаврами гонять, то ли в Микены, на службу к Эврисфею, сыну Сфенела. Все-таки Микены – это серьезно, у всех на виду; да и папа как-то сдуру поклялся, что быть Эврисфею владыкой над всеми Персеидами! Он небось Алкида в виду имел, а Гера этому микенцу семимесячному роды ускорила… ну, сам знаешь!
– Микены? – вдруг словно очнулся Амфитрион, но тут же поспешил взять себя в руки. – А что, это мысль… у моих парней оба деда – законные микенские ванакты! Слушай, Гермий, это просто гениально: герой и прямой наследник, совершающий подвиги по указке недоношенного ублюдка, захватившего власть! То-то Эврисфей обрадуется, когда увидит нас в Микенах!
128 
