23 
Шагнул Черт на мост, «Кумару», тайную чертячью песню, насвистывая. Только ступил – так сразу и замер, потому что иной звук услыхал. Урчал где-то поблизости мотор автомобильный.
– «Эмка», – определил Черт. – Карбюратор чуток барахлит, чистить пора… А не по мою ли шкуру?
Вот тут-то его и взяли.
– Сгною, удушу! – орал черт Фионин, лампу трехсотсвечовую ближе пододвигая. – В Кармурлаге заморю, в святой воде топить стану!..
Морщился Черт от огня пекельного, зрачки ему рвущего, кривился – и прикидывал, что в прежние времена одной такой лампой весь хутор, который на месте райцентра стоял, осветить можно было.
– Шкуру сдеру, падла! Где Месяц, спрашиваю? Куда девал?
Не выдержал Черт, отвернулся. Уж больно огонь ярок был.
– Ищите!
Взмахнул Фионин лапой когтистой, в кулачище сжатой, но так и не ударил. Хоть и власть у него, хоть и в кабинете они запертом, да только закон у чертей строгий, не в пример людскому. Не пойман – не вор, значит, и бить нельзя. Хуже того! Испокон веков в Пекле подлость ценилась. Подлость – и ловкость. А что может быть подлее и ловчее, когда своих же чертей в обман ввел? За такое немалую награду давали. Если же в совсем важном деле пакость учудил, иных чертей в беду сумел втравить, так не просто награду. Назначали того черта на освободившееся место – за то, что подлей оказался. В общем, все у них, у чертей, как у нас. Чуток честнее только.
Не ударил Фионин, поостерегся. И револьвером грозить не стал, хоть и красовался он рядом – на столешнице, зеленым сукном обитой.
– Пошутил – и хватит! – сбавил тон черт Фионин, даже лампу чуть отодвинул. – Ну зачем тебе Месяц? Не продашь ведь! А как у нас неприятности начнутся, так ведь и тебе…
Умолк – плохо вышло. Проговорился! Схватился было от злости за револьвер, да передумал.
– На постоялом дворе искали? – сочувственно вздохнул Черт. – Мой чемодан под кроватью.
Скривил морду черт Фионин, словно ему и вправду воды святой поднесли. Искали, как не искать! Всюду искали, даже в ресторане, где они с гостем водку котлетами заедали. Не шутка ведь – Месяц! Это прежде такие дела сами собой утрясались, а теперь, при новых-то порядках! Того и гляди из Миргорода позвонят или из самой Полтавы. Где Месяц, мол? Кто дал приказ на изъятие, кто в народе ненужные суеверия распускает? А не вредительство ли у вас в наличии?
– Отдай Месяц, а? – уже не приказал, попросил черт Фионин. – Христом-Бо… Тьфу ты, с тобою и язык отсохнет!
– Не брал я Месяца! – не выдержал Черт, улыбаясь во всю свою зубастую пасть. – На месте он, смотреть лучше надо. А то говоришь, порядок, порядок…
Зарычал черт Фионин, сжал револьвер в когтях. Но тут в замке ключ повернулся. Открылась дверь, шагнул на порог сам гражданин Сатанюк в красе и силе своей. Реглан кожаный расстегнут, на сапогах яловых то ли грязь, то ли снег с грязью, портфель немецкой кожи под мышкой. Вскочил черт Фионин, руки по швам опустил, замер царским гренадером. Не посмотрел на него гражданин Сатанюк, к столу шагнул, плеснул в стакан воды из графина. Хлебнул, поморщился. Мутна вода, давно не меняли.
– Отпусти его!
– Как отп-пустить? – обомлел Фионин, от изумления языком о клыки цепляясь. – Он это, он! Он Месяц украл, я докажу, я его в подвале…
Зарычал гражданин Сатанюк, морду псиную сморщил:
– На месте Месяц, чтоб его! Я в Полтаву звонил. И в Миргород, и в Киев. Всюду на месте, только у нас одних пусто.
– Ну, так… – Черт Фионин аж подпрыгнул. – Туча это! Я же говорил: туча! Вот…
Подбежал к окну, отдернул тяжелую штору. Застонал.
– Хоть бы не заметил кто! – вздохнул Сатанюк, без всякой, впрочем, надежды. – Где там! Сами же к бдительности приучали.
– Явление это астрономическое! – не сдавался черт Фионин. – Скажем, что необъяснимое наукой…
– Вот и будешь объяснять, за кругом Полярным, – перебил Сатанюк и к Черту повернулся. – Слушай, может, договоримся, а?
Не стал Черт отвечать. Встал – да и вышел, о приятеле своем Сартре подумать не забыв. Прав философ, во всем прав! Какой мудрец скажет, доброе ли дело сотворилось – или совсем напротив? С одной стороны, не дали людям Месяцем полюбоваться в Святую ночь, с другой же… Сильна она, экзистенция!
Как в воду глядел гражданин Сатанюк. Заметили в райцентре непотребство, с Месяцем приключившееся. В ту же ночь на карандаш взяли, а на следующее утро куда следует сообщили. И вправду не дело: календарь, властью изданный и властью одобренный, Месяцу на небо подняться велит, наука наша, самая передовая в мире, с этим вполне согласна. А Месяц, простите, где? Как народу трудящемуся пояснить? Что в ночь Рождественскую, из праздничной в обычную разжалованную, кто-то провокацию устроил, дабы внимание ненужное привлечь? И если бы хоть повсюду, так ведь нет, только в одних наших Ольшанах!
23 
