51 
С трудом протиснувшись в узкий проход, девушка попала в маленькую рукотворную пещеру. Сверху, через узкую шахту, устремленную к поверхности, проникал свет.
Данмер вручила ей бутылку и корзину, от которой шел приятный запах съестного.
— Ему понравилось! — сказала она прерывающимся голосом. — Он даже послал одного из слуг, чтобы поблагодарить меня. — Слир потупилась. — То есть нас.
— Хорошие новости!
— Их нужно отпраздновать! Попробуй вино.
Напиток понравился Аннаиг с первого глотка — это было сухое вино с легким анисовым ароматом. А в корзине лежали рулеты с начинкой из мяса — ну или чего-то на него похожего.
— Что это? — спросила девушка, указывая на рулет, который только что надкусила.
— Орхидейная креветка. Они живут в Клоаке Сущности.
— Вкус восхитительный!
— Мы готовили их для слуг лорда Приксона к вечерней трапезе. Но я оставила немного и для нас.
— Спасибо!
— Да-да… Поешь. Выпей чуть-чуть…
— Что слышно от Куиджн?
— Она пока молчит. Но наш успех способствует и ее возвышению тоже. Лорд Джол уже задумывался — не обратиться ли к другой кухне? А когда лорд отказывается от услуг какой-то кухни, главного повара обычно меняют. Мы одержали маленькую победу, а значит, Куиджн увидит нас в другом свете. Возможно, мы получим некоторые привилегии.
— Какие?
— Ну… Как я могу предположить, доступ к самому лучшему сырью, меньше слежки. Или, например, за нами не будут наблюдать ночью.
Аннаиг почувствовала, как кровь прилила к ее щекам.
— Ах, Слир…
— Не льсти себе, — усмехнулась серокожая. — Я лишь подумала, возможно, тебе понравится приходить сюда чаще. Смотреть на небо. И не спать в шумной вонючей общей пещере. Я люблю здесь бывать, сидеть в одиночестве. Вряд ли кто-нибудь знает о моей привычке. Только я не смею это делать слишком часто.
— Тогда хорошо, — улыбнулась Аннаиг. — Это меня устраивает.
После первой бутылки вина Слир стала говорить свободнее.
— Я кое-что слыхала о твоем друге, — доверительно произнесла она.
Девушка поперхнулась и закашлялась.
— Правда? О Глазе? С ним все хорошо?
— Он в Клоаке Сущности.
— Что? — охрипшим голосом шепнула Аннаиг. Дурное известие поразило ее словно молния.
Но Слир широко улыбнулась.
— Нет, ты не о том подумала. Он не умер — он работает в Клоаке Сущности. Парень, который принес креветки, рассказывал о нем. Ты знала, что он может дышать под водой? Все работники Клоаки Сущности и Выгребных Ям только о нем и говорят.
— Конечно, я знала. Все аргониане могут дышать под водой. А он — аргонианин.
— Опять ты используешь непонятные и бессмысленные слова. Там, внизу, все похожи на него?
Аннаиг вспомнила резню в Лилмоте.
— Да, я думаю… — удрученно сказала она.
— О! Это любопытно и занятно!
— Никогда не смей… — яростно начала девушка, но вовремя себя одернула. Ей нужно следить за словами. Одно неосторожное высказывание, и ее замыслы будут раскрыты. А мыслей о том, чтобы остановить Умбриэль, ей здесь не простят.
Слир спокойно ждала.
— Ты когда-нибудь бывала выше? — неожиданно для себя спросила Аннаиг.
— Во дворцах? Нет. Но я мечтаю туда попасть. — Данмер нахмурилась. — Что это? — Она указала пальцем вверх, на малюсенький кусочек ночного неба, открывающийся их взорам.
Девушка вздохнула.
— Это звезды. Ты никогда раньше не видела звезды?
— Нет. А что это?
— Все зависит от того, кого ты спросишь или какую книгу прочитаешь. Некоторые утверждают, что это крошечные отверстия в мире Мундуса, а тот свет, что мы видим, не что иное, как внешний эфир. Другие полагают, что это части Магнуса, создавшего наш мир.
— Они красивые.
— Да. Это верно…
Потом они ели, пили вино, беседовали о том о сем. Впервые с того момента, как попала на Умбриэль, Аннаиг снова почувствовала себя обычным человеком. Когда Слир, устав после трудного дня, свернулась на подстилке, с головой накрывшись одеялом, девушка снова открыла медальон.
Ничего…
Это могло означать только одно — Щебетун больше не с Аттребусом.
Больше часа она ждала, надеясь, что принц все-таки ответит, но, так и не дождавшись, забылась в тревожном сне.
Глава пятая
Лежавшие на траве трупы показались Колину похожими на сломанные куклы, разбросанные капризным ребенком. Он не мог никого из погибших представить живым, дышащим, говорящим, смеющимся, даже не мог посочувствовать тем, кто умер самой худшей смертью, — некоторые тела обуглились до неузнаваемости. Наверное, ему полагалось расстроиться или испугаться, но не получалось.
51 
