Особенно,... 
81 
Но Ольга, сделав благородную мину, отказалась дать какие-либо объяснения, что вызывало у Эрика еще большее раздражение и даже злость.
– Дорогая моя Ольга, – произнес он после десятиминутной дискуссии о его праве знать все то, что она знает, – дорогая моя Ольга, полагаю, что вам понятно, как для меня важна ясность. Точно так же, как я не скрыл бы от вас ничего такого, что имело бы отношение к Симону Бежару, вам тоже не следует скрывать от меня что бы то ни было, меня касающееся, даже косвенно. Если вы думаете иначе, мне все же хотелось бы убедить вас в своей правоте.
И тут из глаз Ольги покатились крупные слезы, лицо ее исказилось, а одолевавшие ее душевные муки проявились в бесконечном хлопании ресницами, и наконец она изложила суть дела своему похолодевшему возлюбленному.
– Дело в том, что я недавно видела, как она флиртовала, – улыбаясь, проговорила она. – Но я вам не скажу, в чьих объятиях она побывала, ибо мне что-то не припоминается. А если бы даже я и вспомнила, я бы все равно вам не сказала.
– А что, по-вашему, означает «флиртовать»? – четко задал вопрос Эрик, внезапно побледнев, несмотря на загар (тут сердечко Ольги Ламуру забилось от радости: выбор оружия оказался правильным!).
– Флиртовать… флиртовать… а как вы сами определяете это понятие, Эрик?
– Я его никак не определяю, – сухо отрезал Эрик и жестом продемонстрировал, что считает любые попытки найти определение занятием пустым и бесплодным. – Я никогда не флиртую, я либо занимаюсь любовью, либо не занимаюсь ничем. Ибо я терпеть не могу тех, кто только дразнит.
– Вот в этом недостатке вы меня упрекнуть не можете, – жеманно произнесла Ольга, вцепившись в его руку. – Я была не в состоянии долго вам сопротивляться. Быть может, я сдалась слишком скоро…
Эрику стоило больших усилий сдержаться и не влепить ей пощечину. Ему стало стыдно при мысли о том, что его угораздило лечь в постель с этой жалкой старлеткой, набитой сплетнями и глупостями. И, рассердившись, он даже позабыл, что хотел узнать. Ольга заметила это и пробормотала:
– Ну, скажем так: они целовались в губы, причем страстно. Я вынуждена была выждать три минуты по своим часам, чтобы пройти в свою каюту, которая находится неподалеку от вашей… А когда они расстались, я была уже готова вернуться в бар, так что их забавы продолжались довольно долго…
– Так кто же это был? – раздался голос Эрика.
– Заметьте, – проговорила Ольга, делая вид, что не слышит вопроса, – заметьте, что когда вы говорите о тех, кто только дразнит, я совершенно согласна с вами. Более того, я горжусь тем, что сказала вам «да», именно вам, Эрик, моему настоящему мужчине, – продолжала она тоном наивной девочки. – Но мне ничего не подсказывает, будто бы ваша жена умеет лишь дразнить, и вполне возможно, что она способна тушить тот самый огонь, который сама же и разожгла…
– Что вы этим хотите сказать? – спросил Эрик в слепой ярости (что Ольга и предвидела, и теперь она торжествовала впервые за истекшие сутки).
– Я хочу этим сказать, что у Клариссы, как и у вас, возможно, есть тайная любовь, и она при этом ведет себя как честная женщина. Во всяком случае, она не ограничивается тем, что дразнит… Если бы это не было в четыре часа дня и если бы не существовало возможности вашего случайного прихода в каюту, они бы наверняка лежали друг у друга в объятиях… Я, стоя на расстоянии десяти метров от них, видела, как они трепетали.
– Но кто? – резко повторил Эрик. И все, кто стоял рядом, обернулись в его сторону.
– Погодите, расплатимся и пойдем, – предложила Ольга. – И я вам все расскажу, как только мы уйдем отсюда.
Но когда Эрик, расплатившись, хотел присоединиться к ней, оказалось, что она его не дождалась и ушла к себе в каюту, откуда так и не вышла, пока работал бар. И таким образом, Эрик не сумел выяснить, кто же из троих мужчин целовался с его женой Клариссой и кому именно она ответила на поцелуй. Андреа, похоже, занят, Жюльен Пейра шулер и авантюрист, неспособный безоговорочно отдаться любви, что безусловно требовалось Клариссе; что касается Симона Бежара, то Ольга вряд ли удержалась бы от того, чтобы назвать его имя. Может быть, это все-таки Андреа, которому Дориаччи предоставляет абсолютную свободу… «Но такой человек должен быть мужественным в любви», – повторял он про себя, разглядывая Жюльена и обнаружив при этом, что с точки зрения Клариссы он мужчина, несомненно, привлекательный. И именно в этот миг Жюльен поднял глаза, и они с Эриком уставились друг на друга как два соперника, и тут-то Эрик узнал имя своего врага. И, сидя рядом с Клариссой с самого момента своего прихода, он чувствовал, как в нем вскипает ярость и еще что-то такое, что он категорически отказывался назвать отчаянием. Ему удалось сохранить достаточное хладнокровие, чтобы в этот вечер ничего не поломать и не сказать лишнего. Более всего его оскорбляла мысль, что пока он кокетничал с Ольгой, пока он прибегал к тонким и продуманным психологическим маневрам, Кларисса уже сумела пристроить своего любовника на этот корабль, если только он не стал им за эти три дня, но в это Эрик не мог и не желал поверить, ибо это свидетельствовало бы, что Кларисса все еще способна на подобного рода безумства, на вспышки страсти, которые он когда-то использовал себе на благо, а потом сделал все, чтобы эти вспышки более никогда не озаряли лицо его жены.
81 
