Особенно,... 
73 
Но было слишком поздно — тело ее уже проснулось.
Рука Дженис накрыла грудь в тщетной попытке унять томление, и в этот момент ее внимание привлек шум За окном. Потрясенная, она уставилась в открытое окно, на фоне которого вдруг появились темные плечи. Это невозможно! Комната намного выше деревьев. Никто не может залезть сюда.
Открытое окно шло от самого пола до потолка. Без видимых усилий сильные руки и плечи вытолкнули вверх фигуру мужчины, он ловко запрыгнул в проем и остался стоять на коленях на полу спальни. Затем встал и шагнул из-за тонких муслиновых занавесок. Дженис лежала не шевелясь. Страха не было — она знала, кто это. Вот только не могла поверить в то, что он это сделал.
— Питер? — наконец выдавила она его имя.
Может, при звуке голоса видение исчезнет?
Нет, не исчезло. Оно подошло к кровати и начало расстегивать рубашку. Увидев это, Дженис почувствовала какое-то волнение, и вряд ли это был страх. Она не совсем понимала, что здесь вообще происходит.
— Дверь была заперта. Ты, наверное, случайно ее закрыла, а мне не хотелось тебя будить.
Дженис слышала фальшь в его голосе. Питер знал, что она нарочно закрылась, но не сердился. У него был странный тон, как будто он и сам до конца не верил в то, что сделал. Дженис растерянно переводила взгляд с окна на мужчину, который теперь сидел на краю кровати и снимал ботинки.
— Ты залез в окно? — Глупый вопрос, но от удивления она не могла придумать ничего лучше.
— Тайлер удивится, увидев лестницу, если проснется завтра утром раньше нас. Но, судя по шумному веселью, вечеринка продлится до рассвета. Думаю, нам не стоит беспокоиться.
Это какое-то безумие! Они сидели здесь как ни в чем не бывало и вели обычный семейный разговор. Дженис уставилась на Питера, как будто он был сумасшедшим.
— А если бы не было лестницы, ты что, полез бы по виноградным лозам? — спросила она, не переставая удивляться тому, что он сделал это ради нее.
— Вероятно, — сказал он, расстегивая брюки.
Да, он снял брюки, а она лежала на кровати совершенно голая и ничего не пыталась предпринять.
Дженис не знала, видит ли ее Питер в тусклом лунном свете. Зато она так четко видела, как возбужденно восстала его плоть, что уже не сомневалась в намерениях мужа. Он подошел вплотную к кровати. Дженис немного отодвинулась.
— Нам надо поговорить, — сказал Питер.
Но то, что он сделал дальше, мало напоминало разговор. Он лег на нее.
Почувствовав его колено у себя между ног, она задохнулась. Питер только приподнялся над ней на локтях, но Дженис с пугающей ясностью ощутила его жар и подумала, что вряд ли так можно разговаривать.
Питер подумал о том же. После легкого колебания он поцеловал ее в краешек губ и прошептал:
— Мы поговорим, но не сейчас.
Не сейчас. Никогда. Какая разница? Она была в огне.
Дженис раскрыла губы навстречу его поцелую и почувствовала, что тонет в блаженстве только от прикосновения его языка. Он держал ее голову, чтобы она не дергалась, пока его язык погружался в ее рот. Ее тело невольно выгнулось дугой, инстинктивно сопротивляясь его властности. Это движение было ошибкой, потому что теперь она ощутила крепость его мускулистых бедер, которые завладели ее собственными бедрами, и величину его мужского органа, который обдавал огнем ее кожу, и потребность своих грудей, которые звали его руки.
Это последнее Питер удовлетворил без ее просьб. Его ладонь накрыла ее мягкую пышную плоть, а большой палец начал играть с соском, от чего она, потеряв голову, сама поцеловала его. Ее язык ответил на ласку его языка, тело зовуще приподнялось навстречу его прикосновениям. Питер застонал и задрожал над ней, его губы оторвались от ее губ и захватили грудь. Дженис скорчилась в экстазе.
Она не понимала, как смогла так быстро достигнуть такого состояния. Это казалось просто невероятным. Она не хотела этого, не хотела! И все же неистово гладила ладонями его руки, исступленно целовала его волосы и беспомощно стонала, когда он ласкал ее грудь — сначала одну, потом другую. Она вела себя бесстыдно, ибо прекрасно знала, к чему это приведет. Но она сама хотела этого!
И Питер не заставил ее долго ждать. Для этого он был слишком нетерпелив. Дженис вскрикнула, когда его пальцы скользнули к ней между ног, и сама раздвинула их в ответ на его ласку. Надо было бороться, сопротивляться, но он сломил ее волю. Итак, она раздвинула ноги и закричала от наслаждения, когда его пальцы пронзили ее. И приподнялась, требуя большего.
73 
