Последние отзывы

  47  

Чего нельзя было сказать о Жнецах. Он ощутил, как тысячи раскаленных докрасна иголок пронзили его череп, заставив разум биться в агонии боли. Мучение оказалось настолько невыносимым, что он тут же прекратил все попытки восстановить контроль над телом.

Однако победа врага оказалась неполной. Физическая оболочка Грейсона отозвалась на муку едва различимым стоном… еще одно доказательство, что он пока не попал под полный контроль. Воспоминание об ослепляющей боли было слишком свежо, чтобы он попытался противостоять им снова, по крайней мере, сейчас. Вместо этого он позволил своему сознанию отступить, затаиться в глубине самого себя, оставив сопротивление на какое-то время.

Опущенный до уровня стороннего наблюдателя, он почувствовал, как Жнецы подвели его к двери камеры и приложили к ней его ухо. Он ощутил, как чужеродная технология переводит свою энергию на его уши, и чудесным образом его слух стал столь тонким, что смог различить отдельные звуки сквозь вой сирен. Он мог расслышать выстрелы и даже крики, доносящиеся как с близкого, так и с дальнего расстояния, подчеркиваемые отдельными взрывами и воплями. Жнецы с жадностью поглощали всю эту информацию, используя звуки, чтобы попытаться воссоздать возможный сценарий того, что происходило снаружи.

Грейсон тоже не знал, что происходит снаружи. У него была пара теорий, но он боялся обдумывать их в деталях. Он подозревал, что Жнецы не могли читать его мысли — пока не могли — но все же не хотел испытывать судьбу.

Они продолжали стоять так еще несколько минут, не обращая внимания или не заботясь о спазме, сводящем шею и плечи Грейсона из-за неудобной позы, в которой он вынужден был находиться, чтобы держать ухо плотно прижатым к двери. В конце концов, он почувствовал, как мышцы свело и скрутило, горько проклиная извращенную иронию того, что хотя он и не мог контролировать свое тело, но все равно страдал, от причиняемой ему боли.

Через несколько минут стрельба стала стихать и, наконец, прекратилась совсем. Вскоре после этого он услышал топот нескольких ног — небольшая группа приближалась к двери. Через секунду они уже возились с электронным замком на другой стороне.

Он подумал, что Жнецам следовало бы приготовиться к отчаянному броску на свободу в тот момент, когда дверь откроется. Мускулы на ногах слегка дрогнули, пока этот вариант обдумывался, но затем быстро расслабились. Вместо этого его тело сделало несколько шагов назад, чтобы представлять собой меньшую угрозу для того, кто мог войти в дверь.

Грейсон внимательно следил за всем, что делали его враги, за всем, что они заставляли его делать. Осторожное изучение врага было его единственной надеждой найти какую-нибудь его слабость. Простой шаг назад от двери дал ему понять, что машины редко действовали импульсивно. В каждой ситуации они применяли холодную неопровержимую логику, анализируя положение дел и пытаясь определить наиболее благоприятный вариант развития событий. Почти всегда, понял он, они будут действовать терпеливо и осторожно.

Через несколько мгновений дверь отъехала в сторону, явив трех тяжеловооруженных турианцев. Увидев его, все они отступили назад, подняв оружие в ответ на его дикий внешний вид.

Волосы на голове отросли достаточно, чтобы покрывать череп, так же как свалявшаяся, неухоженная борода на лице. Но он знал, что не это напугало их. Он все еще оставался полностью голым, а кибернетические имплантаты под кожей должны были быть четко видны; он подозревал, что едва ли теперь вообще походил на человека.

— Кто ты? — раздался требовательный вопрос одного из турианцев.

Судя по голосу, это была женщина. Длинный белый шрам тянулся вдоль ее подбородка, видимый сквозь стекло шлема, так же как и темно-красная раскраска костистой маски, закрывающей ее лицо и череп.

— Я пленник, — ответил Грейсон. — Они пытали меня. Ставили на мне эксперименты.

Звук собственного голоса показался Грейсону пустым, будто он слушал его в записи.

— Как тебя зовут? — спросила турианка, направляя оружие ему в грудь.

На каком-то подсознательном уровне Грейсон надеялся, что она выстрелит. Она, очевидно, испытывала отвращение к синтетическому гибриду, в который он превратился. Может, она ощущала чужеродное присутствие в нем. Может, некий остро отточенный инстинкт самосохранения заставит ее просто нажать на курок и покончить с ним.

Жнецы покачали его головой.

— Я… я не знаю своего имени. Они накачали меня наркотиками.

  47