Последние отзывы

  24  

— Спасибо, Влейд, — промолвил растроганный Патрик.

С одной рукой он чувствовал себя в прежней квартире каким-то особенно слабым и растерянным. Как только он съехал, Мэрилин начала переставлять мебель, и Патрик изумленно озирался, пытаясь понять, где что теперь стоит, и то и дело налетал на диван, который передвинули на непривычное место. Все вещи выглядели чужими, и каждая напоминала готового к прыжку льва.

— Я думаю, подавать мяч правой рукой вам будет проще, чем отбивать, — говорил между тем портье, обладавший тремя именами. — Надо ведь не просто замахнуться и ударить, а еще и прицелиться поточнее… Вам, конечно, скоро новую руку приделают, да пока к ней привыкнешь…

Но пока что никакой новой руки, к которой требовалось бы привыкать, у Патрика не было; а протезы никуда не годились. И ему ужасно действовали на нервы бесконечные гадости, которые распространяла о нем бывшая жена.

— Я к тебе ничего не чувствовала, — твердила Мэрилин. — И в постель с тобой меня не тянуло. — Она, конечно, лгала, выдавая желаемое за действительность. (Мол, не больно-то и хотелось!) — А теперь, без руки, ты просто в калеку превратился!

Круглосуточный информационный канал так и не позволил Уоллингфорду утвердиться в качестве ведущего. Его без конца перемещали по сетке передач — с утреннего выпуска новостей на дневной, затем на последний вечерний и, наконец, на ночной, буквально предрассветный, который, по мнению Уоллингфорда, смотрели только страдающие бессонницей или работающие в ночную смену.

На экране телевизора он выглядел каким-то чересчур подавленным и несчастным. Зрителям хотелось, чтобы человек, которому отгрыз руку сам царь зверей, взирал на простых смертных надменно и вызывающе, но затравленный взгляд Патрика выражал лишь настороженность и бессильную покорность. И хотя Уоллингфорда никто не мог бы назвать неполноценным мужчиной — он только мужем был неполноценным, — утрата руки неожиданно пробудила в нем жалость к себе, и на лице его появилась печать молчаливой жертвенности.

Впрочем, страдальческий вид вряд ли сказался на его взаимоотношениях с женщинами — теперь в его жизни существовали только другие женщины, а не законная жена. Ко времени завершения бракоразводного процесса продюсеры Уоллингфорда почувствовали, что уже оградили себя от обвинений в дискриминации инвалида: возможностей выступить в роли ведущего у Патрика было предостаточно. Однорукого Патрика вернули к менее заметной роли телерепортера и, что было гораздо хуже, постоянно поручали ему брать интервью у всяких извращенцев и при-дурков. И поскольку «канал международных катастроф» отличался стойкой приверженностью к показу всевозможных актов насилия и человеческих страданий, то несметное множество калек и уродов, мелькавших на экране, придавали новому облику Патрика Уоллингфорда своеобразную завершенность: это был человек сломленный, раздавленный случившимся с ним несчастьем.

Выпуски новостей строились, разумеется, вокруг сюжетов, посвященных различным бедам и катастрофам. Так почему было не бросить Уоллингфорда на создание таблоидов — той бульварщины, что служит прослойкой для новостных репортажей? Ему без конца поручали снимать глупейшие и не слишком пристойные сюжеты: о браке, продолжавшемся менее суток, или о том, как муж после восьми лет супружества обнаружил, что его жена — мужчина.

Патрик Уоллингфорд сделался лицом этого канала, то есть снимал репортажи о самых скандальных событиях. Например, освещал столкновение туристического автобуса с моторикшей в Бангкоке; две женщины, погибшие в результате этой аварии, оказались таиландскими проститутками, ехавшими в экзотическом экипаже к месту своей постоянной работы. Патрик взял интервью у родственников погибших, а также у их бывших клиентов. Первые от вторых почти не отличались, и все, как один, таращились на обрубок его левой руки или на протез.

Все, точно сговорившись, смотрели только туда. И Патрик всех их одинаково ненавидел. Кстати, Интернет он тоже ненавидел. С его точки зрения, Интернет служил подспорьем для ленивых журналистов, которые довольствуются сведениями, полученными из вторых рук. Журналисты всегда обворовывали друг друга, но теперь, с помощью Интернета, это стало даже чересчур просто.

Злобная Мэрилин, тоже журналистка, как раз была из этой когорты. Она очень гордилась тем, что «пишет профили» известных писателей, знаменитых актеров и актрис. (Нечего и говорить, что печатные журналистские материалы она ценила гораздо выше телесюжетов.) Но, по правде сказать, бывшая жена Патрика, готовясь к беседе с тем или иным писателем, книг его не читала — некоторые действительно были чересчур толстыми, — а просматривала интервью, взятые другими журналистами. Что же касается актеров и актрис, то Мэрилин и не думала смотреть фильмы, в которых те снимались, а самым бессовестным образом черпала информацию в кинообозрениях.

  24