Последние отзывы

  33  

— Видишь ли, — прервал меня Григорий, — статья завтра утром должна появиться…

Он закурил папиросу, сунув обратно в коробку обгоревшую спичку.

«Так, все ясно. Но почему, однако, Орлов чувствует себя таким смущенным? Ведь внешне во всей этой истории нет ничего, что давало бы повод для чрезмерных эмоций. Да, редактор городской газеты просил меня написать статью о нашем строительстве. Я волынил, тянул, не написал, не говорил ни «да», ни «нет», подвел газету. Тогда редакция обратилась с такой же просьбой к главному инженеру. Что может быть логичнее? Тот согласился и написал. Что криминального в этом факте? Ничего».

Но я знал — пусть смутно, но знал, почему не выполнил поручение Полесского. А вот в чем причины смущения Григория, его нервозности? Только в том, что он «перебил» у меня «авторство»? Тогда это чепуха. Об этом и говорить-то не стоит. Но, может быть, тут что-то другое?

Наш разговор так ничем и не кончился. Он имел продолжение на следующий день, когда… Впрочем, об этом я расскажу позднее.

Расставшись с Григорием, я постарался выкинуть из головы всю эту дурацкую историю со статьей и пошел в туннель.

Как только я вошел в туннель и снова увидел незакрепленные, ждущие бетона участки, мысли мои вернулись к Рожицыну. Что он за человек в конце концов? В нем было что-то невозмутимо-равнодушное, я бы сказал — созерцательное. Глядя на Рожи-цына, думалось, что грохот взрывов, буровая пыль, полумрак штольни, — словом, все, что связано с трудной и «грязной» работой горняка, шахтера, — должно быть чуждым и неприятным этому человеку.

«Откуда он такой? — спрашивал я себя; и отвечал: — Оттуда же, откуда и все мы. Из школы. Из института. Жизни, конечно, не нюхал. Из школы в институт прошел точно по стеклянным, отгороженным от внешнего мира коридорам. А из института — на производство… Наверное, и во время учебной практики выбирал такие места, где можно было прожить без лишних тревог и забот».

«Ну, хорошо, — возражал я себе. — Но ведь это обычная биография молодого человека. Школа, вуз, производство… Разве ты сам не прошел точно такой же путь?

Прошел. Ну и что же? Разве я не чувствовал себя неучем, когда около двух лет назад приехал сюда? Да, я был неучем не только потому, что обладал лишь теоретическими знаниями и не сразу научился применять их на практике. У меня не было вдобавок никакого опыта общения с людьми, с производственным коллективом. Все это так. Но я не хитрил, не «комбинировал», как Рожицын. Нет».

Я медленно шел по забетонированному участку туннеля. Отсюда, снизу, самого свода почти не было видно. Он скорее угадывался в дымке постоянно висящей в воздухе буровой пыли. Среднюю часть туннеля уже обрушили, и теперь, раздавшись в стороны, она была значительно шире, чем сама штольня. Глухой рокот бурения доносился откуда-то издалека. Там, в невысоких нишах, часто не имея возможности выпрямиться или даже повернуться, бурильщики забуривали свои шпуры.

«Что же все-таки за человек этот Рожицын?» — размышлял я.

Рассуждая формально, в «трюке» Рожицына не было ничего страшного. В конечном итоге западный участок выполнил недельный план в том объеме, в каком это официально сообщил Рожицын. Насчет обмана государства я, конечно, преувеличивал. Но человеку, который лжет с таким равнодушием, с таким спокойствием, вообще нельзя доверять. В этом и заключалось то главное, что так возмутило меня в поступке Рожицына;.

…Я подошел к участку, где уже не производилось никаких работ. Здесь верхняя часть туннеля была почти готова. Но в этом «почти» и заключалось все дело. Этот участок туннеля ждал бетона.

Медленно продвигаясь по настланным доскам, под которыми журчала вода, я внезапно увидел впереди очертания двух человеческих фигур..

Люди стояли у стены штольни совсем неподвижно, и я никак не мог понять, кто они и что делают здесь, в пустой штольне, где вот уже несколько дней все работы прекращены.

Я шел тихо, и те люди, видимо, не слышали моего приближения. Только когда я подошел почти вплотную, они наконец заметили меня и шарахнулись в сторону…

Но было поздно. Я уже хорошо разглядел их самих и то, чем они занимались. Это были рабочие-бетонщики. Они поспешно повернулись ко мне, и я услышал, как чуть звякнуло стекло от прикосновения к каменной стене штольни, — один из рабочих прятал за спиной бутылку.

Я едва сдержался, С тех пор как в Тундрогорске была уничтожена проклятая пивная — «шайба», с тех пор как мы построили новые дома для рабочих, у нас не было случая выпивки на производстве.

  33