Особенно,... 
115 
Силон проводил его до коновязи. Друз забрался на свежего коня из конюшни Мутила; тут выяснилось, что он путешествует в одиночестве.
– Марк Ливий, скакать одному очень опасно! – всполошился Силон.
– А иметь попутчика, даже раба, и того опасней, – возразил Друз. – Люди любят судачить, а я не могу давать Цепиону повод обвинять меня в плетении заговоров в Бовиане.
– Даже при том, что никто из нас, предводителей италиков, не зарегистрировался как гражданин, я не смею сунуться в Рим, – проговорил Силон, глядя снизу вверх на Друза, заслонившего от него солнце; голова Друза украсилась нимбом.
– Вот и не суйся, – Друз усмехнулся. – Ведь в нашем доме засел соглядатай.
– Юпитер! Ты распял его?
– На беду, мне приходится делить с ним – с ней – кров: это моя девятилетняя племянница Сервилия, дочь Цепиона – вся в отца! – Лицо Друза налилось краской. – Выяснилось, что когда ты гостил у нас в последний раз, она залезла в твою комнату – вот почему у Цепиона появились основания назвать Гая Папия одним из инициаторов массовой лжерегистрации! Можешь сообщить ему об этом, чтобы и он знал, как разделен Рим по вопросу об италиках. Времена изменились: теперь Самний не стоит против Рима. Нам надо добиться мирного объединения всех народов, населяющих полуостров. В противном случае ни Рим, ни италийские народы не смогут двигаться вперед.
– А ты не можешь отдать эту негодницу ее папаше? – спросил Силон.
– Он не желает принимать ее ни за какую цену – даже за предательство гостей моего дома, хотя она, наверное, надеялась, что после этого подвига он сменит гнев на милость. Я засадил ее под замок, но она все равно может сорваться с поводка и броситься к отцу. Так что лучше не показывайся вблизи Рима и моего дома. Если тебе понадобится срочно увидеться со мной, пошли записку, и мы встретимся в укромном месте.
– Согласен. – Уже занеся ладонь, чтобы хлопнуть скакуна Друза по спине, Силон вспомнил, что хотел сказать еще кое-что. – Передай от меня сердечный привет Ливий Друзе, Марку Порцию и, разумеется, дорогой Сервилий Цепион.
Друз посерел. Конь, повинуясь шлепку, поскакал прочь. Друз успел крикнуть через плечо:
– Она умерла! О, как мне ее недостает!
Quaestiones – чрезвычайные суды, – созданные в соответствии с lex Licinia Mucia, начали работать в Риме, Сполетии, Козе, Фирме Пицене, Эзернии, Альба Фуцении, Капуе, Регии, Луцерии, Пестуме и Брундизии; предполагалось, что, покончив с делами там, суды переберутся в другие центры. Суда не было только в Латии.
Вождям италиков, собравшимся в Грументе спустя неделю после встречи Силона и Мутила с Друзом в Бовиане, удалось вывести почти всех лжеграждан из римских и латинских колоний. Некоторые, разумеется, отказывались верить, что их ждет беда, другие, все понимая, просто не хотели покидать обжитых мест. На них и обрушились quaestiones.
Помимо председателя-консулара и двоих сенаторов-судей, в каждом суде имелись писцы, по двенадцать ликторов (председатель был равен проконсулу) и по сотне вооруженных конных ополченцев из отставных кавалеристов и бывших гладиаторов, способных управлять лошадьми, перешедшими на галоп.
Отбор судей происходил по жребию. Ни Гай Марий, ни Публий Рутилий Руф не попали в их число, чему не приходилось удивляться – видимо, их деревянных шариков даже не оказалось в закупоренном кувшине с водой, так что они никак не могли вылететь наружу через дырочку, когда кувшин встряхивали.
Квинт Лутаций Катул Цезарь вытянул Эзернию, верховный понтифик Гней Домиций Агенобарб – Альба Фуцению; принцепс сената Скавр не попал в число «счастливчиков» – в отличие от Гнея Корнелия Сципиона Назики, которому достался Брундизии, что повергло его в уныние. Метелл Пий Поросенок и Квинт Сервилий Цепион оказались среди младших судей, как и шурин Друза Марк Порций Катон Салониан. Сам Друз тоже остался без должности, что несказанно обрадовало его, ибо в противном случае ему пришлось бы объявлять перед сенатом самоотвод, поскольку этого требовала его совесть.
– Кто-то не побрезговал жульничеством, – поделился с ним своей догадкой Марий. – Если бы они послушались здравого смысла, с каковым должны были появиться на свет, то, наоборот, сделали бы так, чтобы ты вытянул жребий и был вынужден сам разоблачить себя. При теперешнем климате это не пошло бы тебе на пользу.
– В таком случае я рад, что они не послушались здравого смысла, с коим родились, – весело отозвался Друз.
115 
