Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
69 
Вилл терялся — то ли плакать от радости, то ли от отчаяния.
Внизу, выйдя из церкви и направляясь домой, пересекали улицу его мама и мать Джима.
Не старая, не безумная, не мертвая, не за решеткой, не на карусели, а в добром здравии дышала свежим октябрьским воздухом его родительница, которая все последние пять минут находилась в церкви, в каких-нибудь ста метрах от библиотеки!
— Мама! — крикнул Вилл в ладонь, которая, предвидя этот крик, зажала ему рот.
— Мама, — воркующим голосом передразнил мистер Мрак. — Спаси меня!
«Нет, — подумал Вилл, — спасайся сама, беги!» Но его мама и мать Джима знай себе продолжали неторопливо идти по городу, умиротворенные посещением теплой церкви.
— Мама! — опять закричал Вилл, и какой-то глухой, блеющий, слабый звук вырвался из-под потной ладони.
Мать Вилла остановилась на тротуаре по ту сторону улицы, в тысяче километрах от них.
«Она не могла меня услышать! — сказал себе Вилл. — И все же…»
Она повернулась лицом к библиотеке.
— Хорошо, — выдохнул мистер Мрак. — Отлично, превосходно.
«Я здесь! — подумал Вилл. — Ты должна увидеть нас, мама! Беги за полицией!»
— Почему она не смотрит на это окно? — спокойно спросил мистер Мрак. — Почему не видит нас троих, точно позирующих для портрета? Давай погляди. И беги сюда. Мы впустим тебя.
Вилл беззвучно всхлипнул. «Нет, нет…»
Глаза его матери скользнули от входной двери к окнам первого этажа.
— Здесь, — произнес мистер Мрак. — Второй этаж. Даешь стопроцентное совпадение.
Мать Джима о чем-то заговорила. Женщины стояли на самом краю тротуара.
«Не надо, — мысленно молвил Вилл. — Умоляю».
И женщины повернулись и пошли дальше под ночным воскресным небом.
Вилл почувствовал, как Человек с картинками чуть-чуть сник.
— Не ахти какое совпадение… Представление не состоялось, никто не погиб, никто не спасен. Жаль. Ладно!
Волоча ноги мальчиков по полу, он спустился вниз и открыл входную дверь.
Кто-то стоял в тени, ожидая.
По щеке Вилла пробежала холодная ящеричья лапка.
— Хэлоуэй, — прохрипел голос Ведьмы.
Нос Джима оседлал хамелеон.
— Найтшейд, — прошептала сухая метла.
За спиной Ведьмы, возбужденно переминаясь с ноги на ногу, молча стояли Карлик и Скелет.
Тут бы мальчикам заорать во всю глотку, но Человек с картинками вновь мгновенно уловил их желание и не дал звукам вырваться на волю, после чего повелительно кивнул старухе-пылюге.
Ведьма с ее морщинистыми, прочно сшитыми вместе игуаньими веками из черного воска, с огромным носом, чьи ноздри смахивали на закопченные чубуки, наклонилась вперед, и пальцы ее зашевелились, беззвучно рисуя знаки, на которые опиралась память.
Джим и Вилл смотрели как завороженные.
Ведьмины ногти мелькали, рассекая, перебирая студеный воздух. Обдавая пупырчатую кожу мальчиков кислым, зеленым, лягушачьим дыханием, она пела, жужжала, мяукала вполголоса, поглаживая своих крошек, своих мальчуганов, своих друзей по крыше с улиточьим скользким следом, по меткой стреле, по распоротому и утонувшему в небесах воздушному шару.
— Игла-стрекоза, зашей эти рты, чтобы не говорили!
Укол, шов, укол, шов — ноготь ее большого пальца вонзался в нижнюю, верхнюю губы, протыкал, тянул, протыкал, тянул невидимую нитку, пока не сшил их вместе поперечным швом.
— Игла-стрекоза, зашей эти уши, чтобы не слышали!
Голос Ведьмы увяз в заполнившем уши Вилла холодном песке. Он звучал все тише, все глуше, сопровождаемый щекочущим шелестом, тиканьем, стуком ее порхающих пальцев-циркулей.
В уши Джима набился мох, быстро и прочно их запечатал.
— Игла-стрекоза, зашей эти глаза, чтобы не видели!
Раскаленные Ведьмины пальцы больно вывернули глазные яблоки мальчиков и опустили веки с таким стуком, словно кто-то захлопнул обитые железом двери.
Вилл увидел, как лопнул миллиард электрических лампочек, и погрузился во тьму, меж тем как незримые стрекозы порхали где-то в пространстве, жужжа, точно шмели над обогретым солнцем медоносом, и скрытый голос замораживал чувства мальчиков навеки и еще на день.
— Игла-стрекоза, после глаз, и ушей, и губ, и зубов прострочи все края, заделай все швы, засыпь сонной пылью, теперь завяжи аккуратно узлы, накачай в кровь рудую безмолвие, как песок в ту реку глубокую. Так… так…
69 
