16 
– Интересно, – сказала Мэри, провожая взглядом коляску, – как там дети?
Двое детей Мэри гостили у своего отца, который жил в сельской коммуне. Все три открытки, написанные Мэри в первый день детям, по-прежнему лежали на ночном столике в гостиничном номере. Мэри даже не наклеила на них марки.
– Думаю, отлично, разве что скучают по футболу, сосискам, комиксам и шипучке, – сказал Колин.
На мгновение толпа прижала к их столику двух мужчин, которые, держась за руки, искали свободные места.
– Все эти горы и огромные открытые пространства, – сказала Мэри. – А знаешь, в этом городе бывает ужасно душно.
Она пристально посмотрела на Колина. Он взял ее за руку:
– Надо бы отправить открытки.
Мэри отдернула руку и обвела взглядом опоры бесчисленных арок и колонн.
Колин тоже посмотрел вокруг. Официантов поблизости не было видно, но стаканы у всех оказались полны.
– Здесь как в тюрьме, – сказала Мэри.
Колин, скрестив руки на груди, долго, не моргая, смотрел на нее. Идея приехать сюда принадлежала ему. Наконец он сказал:
– Билеты на самолет куплены, а наш рейс через десять дней.
– Можно поехать поездом. Колин смотрел вдаль, мимо Мэри.
Оба оркестра одновременно перестали играть, и музыканты направились к аркадам, в бары своих кафе. Без музыки площадь казалась еще более просторной, лишь частично оглашаемой звуками шагов – резким стуком каблучков модных туфель, шлепками сандалий; и голосами – благоговейным шепотом, детскими криками, строгими родительскими приказаниями. Мэри скрестила руки на груди и опустила голову.
Колин встал и обеими руками помахал официанту, который кивнул и начал продвигаться по направлению к ним, собирая по дороге заказы и пустые бутылки.
– Не может быть! – торжествующе вскричал Колин.
– Надо было взять их с собой, – сказала Мэри, уставившись на свои колени.
Колин по-прежнему стоял.
– Официант и вправду идет! – Он сел и дернул Мэри за руку. – Чего бы тебе хотелось?
– Было подло с нашей стороны оставить их там.
– А по-моему, мы поступили вполне тактично.
Официант, крупный, солидный с виду мужчина в очках в золотой оправе и с густой седеющей бородой, возник вдруг возле их столика и наклонился к ним, слегка подняв брови.
– Чего ты хочешь, Мэри? – торопливо прошептал Колин.
Мэри сложила руки на коленях и сказала:
– Стакан воды, безо льда.
– Да, два стакана, – нетерпеливо добавил Колин, – и…
Официант выпрямился, и из его ноздрей вырвалось отрывистое шипение.
– Воды? – сухо переспросил он. Окинув двух взъерошенных клиентов оценивающим взглядом, он отступил на шаг и кивком показал в сторону угла площади. – Есть пивная.
Когда он двинулся прочь, Колин резко повернул на стуле и схватил его за рукав.
– Нет, подождите, официант, – произнес он с мольбой в голосе. – Мы еще хотели кофе и…
Официант рывком высвободил руку.
– Кофе! – повторил он с издевкой, и ноздри его раздулись. – Два кофе?
– Да, да!
Мужчина кивнул и удалился.
Колин уселся поудобнее, закрыл глаза и медленно покачал головой; Мэри старалась усесться попрямее.
Она осторожно тронула ногу Колина под столиком.
– Идем отсюда. До гостиницы всего десять минут ходьбы.
Колин кивнул, но глаза не открыл.
– Мы сможем принять душ, посидеть на нашем балконе и заказать в номер все, что захотим.
Пока подбородок Колина опускался на грудь, Мэри делалась все оживленнее.
– Мы сможем лечь в постель. Ах, эти чистые белые простыни! Мы закроем ставни. Только представь себе – что может быть лучше? Мы сможем…
– Ладно, – вяло произнес Колин. – Идем в гостиницу.
Но никто из них не пошевелился. Мэри поджала губы, а потом сказала:
– Наверно, он в любом случае принесет кофе. Когда люди здесь качают головой, это может означать все что угодно.
Утренняя жара усилилась, и толпа значительно поредела. Появилось довольно много свободных столиков, а по площади ходили уже либо только завзятые любители достопримечательностей, либо горожане, спешившие по своим делам, – лишь редкие фигурки, казавшиеся совсем крошечными в огромном пустом пространстве и поблескивавшие в мареве знойного воздуха. На противоположной стороне площади оркестр снова собрался и уже начинал играть «Венский вальс»; на той стороне, где сидели Колин и Мэри, Дирижер листал партитуру, а музыканты рассаживались по местам и раскладывали ноты на пюпитрах.
16 
